«Путевые записки, веденные во время поездки в Кокчетавский уезд Акмолинской области в 1878 году»

Любите свой край родной, знайте его историю.
К 200-летию города Кокчетава, ныне Кокшетау.

«Путевые записки, веденные во время поездки в Кокчетавский уезд Акмолинской области в 1878 году» действительного статского советника Ивана Яковлевича Словцова (1844 — 1907), члена Императорского Русского Географического общества, краеведа, этнографа, археолога, «сибирского энциклопедиста», исследователя Кокчетавского края.

Любить свой край, знать его особенности, его богатства,
его историю — на этих лучших чувствах к родным местам
и воспитывается подлинный патриотизм…
Л.Н. Завадовский.

30 июня 1877 года по инициативе генерал-губернатора Западной Сибири Николая Геннадьевича Казнакова (1823 — 1885) в Омске на основе Общества исследователей Западной Сибири был образован Западно-Сибирский отдел Императорского Русского Географического общества (ЗСО ИРГО), объединивший в своих рядах наиболее подготовленные местные интеллектуальные силы для решения первоочередных исследовательских задач по научному освоению края и прилегающих регионов. На первом организационном собрании Н. Г. Казнаков сообщил приглашенным действительным членам Императорского Русского Географического общества (ИРГО) И.Ф. Бабкову, В.Ф. Ильинскому, Г.Е. Катанаеву, А.П. Куртукову, М.В. Певцову, И.Я. Словцову, А.И. Сулоцкому, Ф.Л. Чернавину о результатах своего ходатайства и объявил ЗСО ИРГО открытым. Основные направления деятельности были определены «Положением», выполненным на основе Устава ИРГО. Согласно этому документу, Западно-Сибирский Отдел находился под непосредственным покровительством генерал-губернатора и занимался изучением как Западной Сибири, так стран Средней Азии и Западного Китая. Области изучения включали географию, геологию, естественную историю, этнографию, статистические исследования, археографию и археологию региона. Результаты исследовательской деятельности публиковались в изданиях ЗСО ИРГО: «Записках», «Известиях» и «Трудах». Некоторые работы выходили отдельными книгами. Общество активно занималось просветительской деятельностью.
Возникновение ЗСО ИРГО было во многом связано и с завершением процесса включения Киргизской степи в состав Российской империи. По этому поводу Николай Геннадьевич Казнаков в докладной записке писал, что изучение разно племенных обитателей, кроме общего интереса, «важно для местной администрации при решении разных возникающих, иногда весьма существенных, практических вопросов по управлению краем» (А.Е. Плотников. Из истории создания и деятельности в Омске Западно-Сибирского отдела Русского Географического общества (1877-1917 гг.) // Страницы исторического прошлого Омска (XIX — начало ХХ в.). Омск, 1994.).
В период с 1877 по 1917 год ЗСО ИРГО было проведено более 300 экспедиций, в том числе по Западной Сибири, Алтаю, Казахстану, Средней Азии, Монголии, Китаю, Тибету. Экспедиции организовывали не только в отдалённые районы, но и в близлежащие, например, в 1878 году — в Кокчетавский округ Акмолинской области под руководством этнографа и археолога Ивана Яковлевича Словцова (1844 — 1907).

Сибирский педагог, исследователь Сибири и общественный деятель Иван Яковлевич Словцов родился в Тюмени 11 ноября 1844 года в семье протоиерея Благовещенского собора Якова Словцова и его жены Анны Фёдоровой.
Иван Яковлевич образование получил в Тобольской гимназии и на физико-математическом факультете Казанского университета, по окончании которого в 1865 году прибыл в Омск. 17 декабря того же года определился на службу в Главное Управление Западной Сибири.
С 5 апреля 1870 по 1 июля 1879 года И.Я. Словцов преподавал естественную историю в Сибирской военной гимназии города Омска.
В 1868 году вместе с А.И. Сулоцким, П.А. Золотовым и Ф.Л. Чернавиным был в числе членов-учредителей Общества исследователей Западной Сибири.
18 июля 1871 года женился на Елизавете Степановне Гуляевой (1851 — 1925), дочери горного чиновника в Барнауле С.И. Гуляева (1805 — 1888), известного краеведа и собирателя фольклора. 8 января 1874 года в Омске родился сын Борис.
В 1876 году И.Я. Словцов участвовал в международном конгрессе ориенталистов в Санкт-Петербурге, где был вице-президентом в сессиях Сибири.
В 1877 году И.Я. Словцов был одним из членов-учредителей ЗСО ИРГО и в следующем году совершил экспедицию в Кокчетавский уезд Акмолинской области. В «Записках» ЗСО ИРГО в 1881 году И.Я. Словцов опубликовал ряд важных в научном отношении работ, посвященных археологии, палеонтологии, ботанике, зоологии Кокчетавского края.

В 1877 году в Омске была проведена однодневная перепись населения. Будучи секретарем Акмолинского статистического комитета, И.Я. Словцов, обобщив и проанализировав данные переписи, издал в 1880 году в 2-х томах «Материалы по истории и статистике Омска», посвятив их генерал-губернатору Н.Г. Казнакову. По оценке специалистов, И.Я. Словцов осуществил статистическое описание Омска с такой «роскошью», что и спустя несколько десятилетий оно не было превзойдено ни в одном из других сибирских городов. Труд И.Я. Словцова открывает «Историческую хронику Омска» – первое систематическое изложение 150-летней истории города.
И.Я. Словцов был одним из образованнейших и интереснейших людей в Омске. По воспоминаниям Георгия Ефремовича Катанаева (1848 -1921), генерал-лейтенанта, известного казачьего деятеля, историка Сибирского казачьего войска, «не было, кажется, ни одного проезжающего через Омск с научными целями натуралиста, который бы, пользуясь хотя бы и краткой остановкой в этом городе, не счел бы необходимостью прежде чем уехать из него не побывать у Ивана Яковлевича для наведения тех или иных справок по интересующим их вопросам исследований или для пополнения своих сведений о крае данными, имеющимися у него как знатока края».
Это о нём в своих «Воспоминаниях» писал знаменитый «Почётный гражданин Сибири» Григорий Николаевич Потанин (1835 — 1920): «В ядринцевское время (Николай Михайлович Ядринцев (1842 — 1894) — писатель, учёный, публицист и общественный деятель, исследователь Сибири, археолог, этнограф, деятель сибирского областничества. – А.И.Щ.) не было в Омске головы, которая была бы набита учёностью так, как голова Словцова. Он следил за наукой, и о всякой учёной новости омичи лучше всего могли справиться у этого человека» (Потанин Г.Н. Воспоминания// Литературное наследство Сибири. Новосибирск, 1986. Т.7. С.87).
Наш современник историк и краевед Валерий Александрович Чупин написал о И.Я. Словцове: «Широта его интересов потрясает. О чём он только не писал: о киргизах, калмыках и самоедах, об археологических памятниках и библиографии Тобольской губернии, о распространении и урожаях сибирского кедра, о кустарниках и травах, о соловьях, о женском образовании, о хранении музейных предметов, о необходимости сооружения железной дороги до Тобольска и прочая, прочая… И ни в чём он не был дилетантом. Достаточно взглянуть на названия хотя бы нескольких работ из его обширной библиографии, чтобы уже никогда не усомниться в этом… «Своим» его считают специалисты многих отраслей знаний: историки, археологи, востоковеды, этнографы, палеонтологи, зоологи, ботаники, географы, музееведы, педагоги… Если вам интересно – читайте Словцова».
Иван Яковлевич Словцов был знаком со многими замечательными людьми своего времени: немецким естествоиспытателем и зоологом Альфредом Брэмом (1829-1884), географом Петром Петровичем Семёновым-Тян-Шанским (1827-1914), адмиралом Степаном Осиповичем Макаровым (1849-1904), энтомологом и орнитологом Отто Финшем (1839-1917), известным шведским мореплавателем Адольфом Эриком Норденшельдом (1832-1901), шведским зоологом Йоханом Яльмаром Теелем (1848-1937) и другими. И это при постоянном месте жительства не где-то в столицах Империи, а только в двух городах, сначала в Омске, потом в Тюмени.

В 1879 году И.Я. Словцов был назначен директором открывшегося в городе Тюмени Александровского реального училища, в котором и проработал последние 27 лет своей жизни. В училище И.Я. Словцов преподавал естественную историю и географию, результатом его педагогического опыта явились два учебника: «Краткая физическая география» и «Обозрение Российской империи сравнительно с важнейшими государствами»; первая из названных книг выдержала четыре издания, вторая — пять изданий. В 1886 году училище посетил американский путешественник и публицист Джордж Кеннан, который написал: «…училище находится в самом большом и красивом здании города и состоит из двух отделений: одного, чисто научного, и другого, технического. В последнем находится паровая машина, станки и все необходимые орудия. В чисто научном отделении — физический кабинет, богато снабженный всеми нужными приборами, даже телефонами системы Белля, Эдисона и Дольбера и фонографом; химическая лаборатория обставлена с таким совершенством, какого я нигде не видал, зал для технического рисования, прекрасная библиотека и отличный музей».

В Александровском реальном училище с 1881 по 1887 год учился 1-й Народный комиссар внешней торговли СССР Красин Леонид Борисович (1870-1926), с 1889 по 1892 год учился известный русский писатель Пришвин Михаил Михайлович (1873-1954) и многие другие, оставившие заметный след в истории, культуре и образовании России. В начале XX века Александровское реальное училище завоевало славу одного из лучших учебных заведений России, выпускники могли без экзамена поступать в столичные вузы.

Из Омска в Тюмень И.Я. Словцов перевез свою богатейшую коллекцию, которая стала основой учреждённого им естественно-исторического Тюменского краеведческого музея.
И.Я. Словцов, занятый и службой, и научной работой, находил всё же время для корреспонденции и статей по разным вопросам в тобольских и екатеринбургских газетах; здесь помещал он статьи по различным местным вопросам, а также остроумные фельетоны на различные темы местной общественной жизни. В 1890-х годах был деятельным сотрудником неофициальной части Тобольских губернских ведомостей, где опубликовал свыше 30 статей, посвященных краеведению и современной ему общественной жизни Тюмени.
И.Я. Словцов — действительный статский советник, член Стокгольмской Академии наук, член археологических обществ Берлина и Финляндии, был удостоен медалями Русского географического общества и Линеевской медалью Стокгольмской Академии, кавалер орденов Св. Анны 3 и 2 степеней, Св. Станислава 2 степени, Св. Владимира 4 степени. Род Словцовых внесен в 3-ю часть дворянской родословной книги Казанской губернии по определению Казанского дворянского депутатского собрания от 15 ноября 1891 года и утвержден указом Герольдии от 31 января 1892 года.
В 1906 году И.Я. Словцов по болезни вышел в отставку и уехал к сыну в Санкт-Петербург, где умер 19 октября 1907 года. Похоронен Иван Яковлевич рядом с супругой на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры в Санкт-Петербурге.

Имя Ивана Яковлевича Словцова навечно вписано в пантеон великих сибирских учёных, которого называли «сибирским энциклопедистом», и он достоин благодарной памяти своих потомков. Иван Яковлевич Словцов не забыт в России. Память об Иване Яковлевиче увековечивает мемориальная доска у входа в здание бывшего Александровского реального училища в Тюмени.

Кроме того, в Тюмени с 1989 года проводится научно-практическая конференция «Словцовские чтения», с 2002 года которая приобрела статус Всероссийской конференции и проводится ежегодно. Имя Ивана Яковлевича Словцова носит Тюменский музейный комплекс — один из крупнейших музеев Сибири, в состав музейного комплекса входят: Археологический музей-заповедник; Музей «Городская Дума»; Музей «Усадьба Колокольниковых» («Музей истории дома» и «Торговая лавка»); Музей «Дом Машарова»; Исторический парк «Россия — Моя история» и Новый музейный комплекс на ул. Советской, д. 63, который был открыт в 2017 году. Новый музейный комплекс разместился на 29 000 кв.м., единовременно комплекс могут посещать 1000 человек, более 390 000 предметов расположены в новом здании фондов, фондохранилище занимает более 9 000 кв.м., выставочное пространство представлено 5 залами от 450 до 1080 кв. м. В здании музея есть амфитеатр, способный разместить до 250 человек, а также расположено 7 зон музейного сервиса для посетителей.

Надеюсь, многие интересующиеся классической историей и академическими науками в Республике Казахстан с благодарностью вспомнят или узнают имя Ивана Яковлевича Словцова (1844-1907), члена Императорского Русского Географического общества, краеведа, этнографа, археолога, «сибирского энциклопедиста», исследователя Кокчетавского края.

«Мира не узнаешь, не зная края своего»
П.П. Бажов.

Давайте вернемся к экспедиции 1878 года И.Я. Словцова, результаты которой Иван Яковлевич в 1881 году опубликовал в работе «Путевыя записки, веденныя во время поездки в Кокчетавский уезд, Акмолинский области, в 1878 г.». В записках содержится подробное этнографическое описание быта и хозяйства кочевников, приводятся статистические данные о численности населения Кокчетава и его окрестностей. Кроме того, в результате работы экспедиции были собраны коллекции минералов, фауны и флоры, которые впоследствии были переданы в распоряжение Западно-Сибирского отдела Императорского Русского Географического общества. В своей работе И.Я. Словцов так описывал встречи с казахами, в то время их называли киргизами: «Дружеская беседа с киргизами открывала нам самые дорогие стороны внутреннего миросозерцания. Киргизский народ не обижен природою. Киргиз – поэт, юморист и подчас глубокий мыслитель».

ПУТЕВЫЯ ЗАПИСКИ, ВЕДЕННЫЯ ВО ВРЕМЯ ПОЕЗДКИ В КОКЧЕТАВСКИЙ УЕЗД, АКМОЛИНСКОЙ ОБЛАСТИ, в 1878 г.

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ. *

Настоящая экскурсия была произведена в северной части Киргизской степи между правым берегом Ишима, выше Акмолинска, и левым берегом Иртыша, выше Семипалатинска.
Ишим на всем своем протяжении удерживает здесь северо-западное направление. Ишим – же, выступив из стесненного береговыми Ниязскими холмами русла, течет сначала на юго-запад, а потом, обогнув сланцевые холмы, называемые Джаргаин-ягач, переменяет это направление на северо-восточное.
Пространство, заключающееся между названными реками, разделяется большим трактом из Омска в Петропавловск на две части: северную – входящую в состав Тобольской губернии и южную – составляющую центр Акмолинской области.
Петропавловско-Омский тракт, о котором сейчас сказано, проложен в 1755 году по неглубокой ложбине, известной в народе под Горькой линии: дурная вода для питья, чума на рогатый скот и почти ежегодная сибирская язва на лошадях составляют отличительные особенности названной ложбины. Она имеет вид ленты, протянутой на 288 верст, и, принимая ширину ее в 25-30 верст, занимает пространство в 7200-8600 квадратных верст.
Северная часть разделяемого Горькой линий пространства имеет характер черноземной равнины, покрытой березовыми лесами, составляющими окончание лесов Тобольской губернии; южная – представляет холмистую возвышенность – окончание киргизских степей.
Это та часть степи и представляет предмет нашего описания. Ограниченная с с. низменностью, покрытою рядами горько-соленных озер, с з. лугами левого берега Ишима, а с ю. голою глинисто-песчаною степью, она в средине приподнята и прорвана гранитом, образовавших множество сопок и небольших горных кряжиков. Здесь, на небольшом пространстве, страна развертывает самые разнообразные пейзажи: то пейзаж горной страны с вековыми соснами, напоминающими живописный Алтай (сопка Айыр-тау – двугорбая гора, Сандук-тау – сундук-гора, Мамонова сопка и проч.), то красивый пейзаж лугов, покрытый коврами разноцветных растений (на ю.в. от горы Джаксы – Янгиз-тау), то степь, где горизонт сливается с морем пожелтевших злаков (на ю.з. от Сандыктавскаго пикета), то пустыни, где мираж дает очаровательные картины отдаленных сопок, как бы плавающих на поверхности безпредельных вод или повиснувших в воздухе (мираж видели в 15 вер. к с. от Джеман-тау), то наконец черноземные пространства, где десятина дает неслыханные урожаи (200-250 пудов).
Приподнятая часть страны покрыта обширными, в 20-30 вер. в окружности, озерами, находящимися в ложах из первозданных пород с пресною водой, через которую дно часто бывает видно на глубине нескольких сажень, озерами с крупною рыбою, которая может дать продовольствие громадному населению.
Живописная природа, удовлетворяющая как номада, так и оседлаго жителя, а также соединение разнородных минеральных богатств, каковы: железо, медь, золото – не могли не привлечь сюда человека с очень отдаленных времен, о чем свидетельствуют многочисленныя могилы, каменные бабы, курганы, сложенные из обломков близ лежащих горных пород, и каменные насыпи, оставленныя, как бы на память, поколениям древними обитателями.
В виду стремления правительства заселить этот край земледельцами, не безынтересно было ознакомиться с его богатствами и принять посильное участие в собрании, по крайней мере, материалов в естественно-историческом отношении.
Судя по известным в печати материалам, оказалось, что Кокчетавский уезд весьма мало исследован, несмотря на то, что в течение прошедшаго столетия, начиная с 1771 года , он был посещаем многими путешественниками, исследования которых до сих пор не потеряли своего своего высокого интереса; но к сожалению большинство их, имея целями исследование более отдаленные глубокия степи, на площади между Ишимом и Иртышем мало останавливались.
Первое научное путешествие в северную часть Киргизской степи было сделано в 1771 году капитаном Дьяконовым. Он, отправившись из Орска сначала на р. Иргиз, потом на Улькоян и далее на С.-В. к верховьям Кора-Тургая, и, дойдя до левого берега Ишима, около урочища Джаргаин-агач, поспешно повернул путь на С.-З. к речке Абуге, впадающей в Тобол, чтобы поскорее достигнуть Усть-Уйской крепости.
В 1815 году проехал по Кокчетавскому округу П.И. Шангин, но и он, как видно из отчета, напечатаннаго в Сибирском Вестнике за 1820 год, более стремился на Ю., для исследования степей по левую сторону Ишима.
Доктор Мейер, спутник Дерптского профессора Ледебура, в 1826 году, сделав несколько поездок в Киргизскую степь, обозрел пространство от Семипалатинска до Каркаралов; экскурсии его не распространялись далее истоков реки Ишима.
Карелин в 1840 году посетил Ю-В. часть Киргизской степи в нынешней Семипалатинской области, и наблюдения его относятся главнейше до местностей, лежащих в Кокпектинском округе по Иртышу, Бухтарме и другим рекам Иртышской системы.
Риттер в своем сочинении Die Erdkunde von Asien, Berlin,1832, собрал все, что только было обнародовано о степи до выхода в свет его сочинения; в этом труде, однако, о намеченном нами участке говорится всего менее.
Полковник Гельмерсен в записках, помещенных в Beitrage zur Kentnis der Russichen Reiches, и барон Мейендорф в приложенной к путешествию в Бухарию статье Description dupays compris entre Orenburg et Buchara, хотя и сообщают глубоко интересныя сведения о геогностическом составе Киргизской степи, но они касаются более южных ея частей.
Горный журнал содержит интересные труды горных офицеров, как напр.: Калитиевскаго, Германа, Меньшенина, Генгросса, Ковалевскаго и Влангали, но все они (кроме Влангали) знакомят только с рудными богатствами, обходя те рельефныя особенности страны, которыми она так привлекательна.
Наконец, в 1871 году доктора Якобий и Кравцов посетили Кокчетавский уезд для гигиенических изысканий по поводу возникшаго тогда вопроса о причинах распространения чумы на рогатый скот. Исследования этих ученых имели характер специально медицинский, поэтому если в них и входил общий естественно-исторический очерк, то настолько, сколько это нужно было для решения специальных задач.
Этим, насколько нам известно, исчерпывается весь материал, из котораго можно было извлечь предварительныя сведения об интересном во многих отношениях крае.
Западно-Сибирский Отдел Императорскаго Русскаго Географическаго Общества предложил мне в 1878 году взять на себя труд по исследованию богатств этой, пока еще мало известной, страны. Вполне сознавая трудность предстоящаго дела, я, однако, согласился принять его, будучи вполне уверен, что если однолетней экскурсии будет недостаточно для выполнения возложенных задач, то пробелы в исследованиях могут быть пополнены в следующие годы.
Срок, выпавший на приготовление к экскурсии, был непродолжителен. В моем распоряжении было только каникулярное время. Окончив 1-го июня, в качестве преподавателя и воспитателя, экзамены в Сибирской Военной Гимназии, 5-го июня я отправился в дорогу с двумя спутниками: В.И. Ждановым и Н.С. Гуляевым.
От Омска до Петропавловска ехали мы почтовым трактом; от Петропавловска, для сокращения расходов и для удобства в наблюдениях, отправились в степь на своих лошадях по маршруту, который будет приведен ниже.
Успехами в путешествии я обязан энергичному содействию своих спутников, на которых, кроме работ, соответствующих целям путешествия, лежали и все хозяйственные хлопоты, так как мы 2/3 пути (из 1200 верст) сделали по безлюдным местностям, а остальную треть, хотя и по местностям населенным, но с населением, которое встречало и провожало нас не всегда дружелюбно, вследствие чего и в местах обитаемых хозяйственные хлопоты, по удовлетворению первых потребностей, нисколько не уменьшились. Дело в том, что мы, стараясь придать нашей поездке характер не официальный, по неопытности не запаслись в Омске открытым предписанием, будучи убежденными, что подобный документ, широко открывающий двери в канцелярии, если не устраняет, то, по крайней мере, усложняет возможность собирания сведений о стране сколько-нибудь правдивых.
У крестьянина, казака и киргиза в особенности, как многим известно, для чиновника выработался особый язык, особая речь, с помощью которой он ловко обходит всякие существенныя для него вопросы, ответы на которые исследователь-чиновник не купит у него ни за какую цену. С другой стороны, чиновник, в какие бы условия он не был поставлен, не в состоянии скрыть своего происхождения. Путешествуя без предписания, мы постоянно вводили крестьян и сибирских казаков в заблуждение. Что за люди? Зачем ездят? Что отыскивают на казенных землях? Не подлог-ли какой?
Эти естественные вопросы простоватых людей тяжело отозвались на нас по своим неприятным последствиям. Уже на первой стоянке, верстах в 150 от Петропавловска, встретившись на привале с обозными казаками, сопровождавшими ябагу или немытую баранью шерсть, мы увидели всю непрактичность нашего поведения.
— Откуда Бог несет?
— Из Омска.
— А куда путь держать изволите?
— На Джаргаин пробираемся.
— Вот как! А по какому случаю ехать изволите? Значит по предписанию, — допрашивал нас старослужащий казак в военной фуражке и в широком пестром азиатском халате с отогнутыми за опояску полами, наступая к нашему экипажу.
— На охоту поехали за птицами.
— А! Вы насчет гагар промышляете? – догадался другой – у нас их, у ….!
— Нам всякую птицу нужно, и гагару, и сову, и ястреба.
— Вы их в аптеку должно полагать?
Тем разговор и кончился.
Это, брат, ты смотри… послышался нам вслед разговор удаляющейся партии. В этом «ты смотри» выразились и подозрительность, и полное недоумение. Не посоветовал бы никому в качестве туристов путешествовать между населением, в примитивных понятиях котораго весь люд человеческий разделяется на начальство и панибратов, где средины нет, а если и есть, то для людей подозрительных, к разряду которых нас относили в продолжении всего нашего путешествия.
Выехали мы из Омска, как ранее сказано, 5-го июня и возвратились обратно с экскурсии 1-го августа. Два месяца, проведенные в степи, в течение которых пройдено более 1700 вер., конечно, не были достаточны для подробного ознакомления с естественно-историческими особенностями пройденной местности, но так как о ней в этом отношении собрано весьма мало, то смею думать, что наблюдения мои и моих спутников не будут лишними.
__________________
*Вместо предисловия. Путевыя записки, веденныя во время поездки в Кокчетавский уезд, Акмолинской области, в 1878 г. И.Я. Словцов. Записки Западно-Сибирского отдела Императорского Русского Географического общества. Кн. 3. Омск, 1881.

Активная деятельность ЗСО ИРГО и других отделений ИРГО способствовала реализации планов масштабного изучения Российского государства. Знаменитый географ, путешественник и государственный деятель Петр Петрович Семенов-Тян-Шанский (1827-1914) говорил, что «Основная идея учредителей Общества – привлечь к изучению родной земли и людей её обитающих все лучшие силы русской земли». Освоение новых территорий и расширение деятельности ИРГО — это взаимосвязанные и взаимодополняемые функции. Научная и издательская деятельность Императорского Русского Географического общества определялась тенденциями развития науки и культуры России. Очередной выход в свет книжной продукции, освещающей научные результаты ИРГО по исследованию обширных российских земель, каждый раз становился реально социально значимым событием. Несомненно, опубликованная в 1881 году научная работа И.Я. Словцова по результатам экспедиции в Кокчетавский уезд стала также социально значимым событием. Практически сразу после издания научной работы И.Я. Словцова книга № 3 Записок Западно-Сибирского отдела Императорского Русского Географического общества 1881 года стала очень популярной среди ученных, научной и творческой интеллигенции, широких кругов общественности России, и через какое время — редкой.
О том, что путевые записки «…читаются легко, потому что написаны образным языком. В тексте есть удачные литературные отступления, чисто научные вопросы описаны занимательно и читаются без утомления» в 2017 году написала в своей статье «И.Я. Словцов – выдающийся исследователь Сибири» наша современница Анна Мельниченко (А. Мельниченко, научный сотрудник отдела природы Северо-Казахстанского областного историко-краеведческого музея, г. Петропавловск, 2017).
Распорядительный Комитет ЗСО ИРГО в 1897 году принимает решение о 2-ом издании работы И.Я. Словцова «Путевыя записки, веденныя во время поездки в Кокчетавский уезд, Акмолинской области, в 1878 г.» под единоличным наблюдением бывшего Председателя ЗСО ИРГО Г.Е. Катанаева. «Путевыя записки» с доработками и уточнениями были опубликованы отдельной 21-й книгой в 1897 году (Записки Западно-Сибирского отдела Императорского Русского Географического общества. Кн. 21. Издание 2-е. Омск, 1897).

От Распорядительнаго Комитета.*
Печатавшаяся под единоличным наблюдением б. Председателя Зап.-Сибирск. Отдела Географическаго Общ. Г.Е. Катанаева, эта книга выходит в свет далеко не в том виде, как было бы желательно. Слабейшею частью книги оказался отдел фитогеографический. Распорядительный Комитет нынешняго состава не мог не обратить на это внимания и поручил своему члену М.М. Сиязову разсмотреть эту часть книги и снабдить ее замечаниями, которыя по возможности исправили бы ея недостатки. Результатом этого явились помещаемыя в конце книги примечания М.М. Сиязова.
По трудностям чисто техническаго свойства к статье И.Я. Словцова не прилагаются составленныя им три карты: а) части Акмолинской области (в люйме 25 верст), б) план озера Якши-Янгиз-тау (в д. 500 саж.) и в) план Кокчетавских гор. Вместо этого Распорядительный Комитет признал соответственным приложить карту части Акмолинской области, воспользовавшись для этой цели картой Особой партии для приведения в известность казенных земель по линии Сиб. железн. дороги.
Поправка других замеченных Распорядительным Комитетом недостатков потребовала бы времени, а книга и без того находилась в печати очень долго. К тому же с перепечаткой уже готоваго материала сопряжены были бы денежныя затраты из крайне ограниченных в настоящее время средств Отдела.
12-го июля 1897 г. г. Омск.
___________________
*От Распорядительнаго Комитета. Путевыя записки, веденныя во время поездки в Кокчетавский уезд, Акмолинской области, в 1878 году И. Словцова. Издание 2-е. Записки Западно-Сибирского отдела Императорского Русского Географического общества. Кн. 21. Омск, 1897. Научная библиотека Русского географического общества в Санкт-Петербурге.

Открывает 2-е издание научного труда Ивана Яковлевича Словцова «Путевыя записки» выноской «От редакции» Георгий Ефремович Катанаев (1848-1921) — генерал-лейтенант, историк-краевед, историк Сибирского казачьего войска, общественный деятель, один из создателей и активный деятель Западно-Сибирского отдела Императорского Русского Географического общества, а в 1893-1897 годы его председатель.

От редакции.*
Предлагаемый вниманию читателей труд И.Я. Словцова под тем же скромным названием, но в несколько ином виде был впервые напечатан в 3-й книжке «Записок» Западно-Сибирскаго Отдела Географическаго Общества за 1881-й год. Выдающийся интерес, новизна научных данных и увлекательное изложение «Путевых записок» сделали то, что в настоящее время первое издание их составляет уже библиографическую редкость, и Географический Отдел, за неимением в его распоряжении ни одного экземпляра этого издания, вынужден отказывать в выдаче его многим из лиц, интересующихся степным краем вообще и описываемым И.Я. Словцовым районом в частности.
Желая удовлетворить запрос читающей публики, Распорядительный Комитет Географического Отдела обратился к автору «Путевых записок» с просьбой дозволить выпустить его труд вторым изданием с теми изменениями, дополнениями и сокращениями, какия он сам признает полезным сделать в первоначальном изложении его записок. И.Я. Словцов охотно откликнулся на предложение Географического Отдела и, капитально переделав начальный текст своего труда, с многими к нему дополнениями и тремя картами-планами, прислал в Отдел для напечатания под тем же названием «Путевых записок в Кокчетавский уезд» и с той же датою, как первое издание.
Печатая ныне вновь видоизменный таким образом труд И.Я. Словцова, редакция настоящей книги «Записок» Географическаго Отдела, в установление ошибочных выводов и недоразумений, могущих быть при чтении в настоящее время описания страны, составленнаго по данным, собранным 18 лет тому назад, — сочла себя обязанной снабдить «Путевыя записки» несколькими выносками, поясняющими разницу между недавним прошлым, описываемым автором, и настоящим временем, в тех случаях, когда эта разница особенно обращает на себя внимание. Случаев этих, правда (как сказано) немного, но все они настолько существенны и характерны, что оставить их без внимания никоим образом нельзя. Достаточно указать, например, на то, что во время путешествия И.Я. Словцова в описываемый им район акмолинской степи, весь он был заселен почти исключительно кочевниками-киргизами, с кое-где, лишь, разбросанными между ними казачьими поселками и пикетами; теперь же, через 18 лет, в этом районе кроме киргиз поселилось более 70 000 душ русских крестьян, разместившихся более чем в сотне сел и деревень; казачье население достигло численности 35 т. душ, не считая Горькой казачьей линии, которая в 1878 году примечательна была только своими гнилыми болотами и сибирскою язвою, а теперь прорезана линией железной дороги, привлекшей сюда массу частных землевладельцев и промышленников, снимающих для дорожных и других надобностей в одном только исиль-кульском участке ежегодно более 60 т. сажень березовых дров и проч.
Редакция позволяет себе надеяться, что в виду только что изложеннаго, почтенный автор «Путевых записок» не будет в особой претензии за сделанныя под его текстом немногия выноски. Точно также, вероятно, не будут поставлены редакции в укор и некоторыя исправления в присланных для напечатания картах и планах, соответственно новейшим сьемкам чинов Омского военно-топографическаго отдела, производившимся в сказанном районе почти одновременно с посещение его Иваном Яковлевичем Словцовым.
Г. Катанаев.
___________________
*От редакции. Путевыя записки, веденныя во время поездки в Кокчетавский уезд, Акмолинской области, в 1878 году И. Словцова. Издание 2-е. Записки Западно-Сибирского отдела Императорского Русского Географического общества. Кн. 21. Омск, 1897. Научная библиотека Русского географического общества в Санкт-Петербурге.

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ.*
Предлагаемыя путевыя записки были составлены во время экскурсии в северной части киргизской степи между левым берегом Иртыша, правым берегом Ишима, и частию так называемой Горькой линии, на пространстве между Омском и Петропавловском.
Ишим на всем своем протяжении удерживает здесь северо-западное направление: широкая полоса суши по его левому берегу имеет общую покатость на северо-восток и представляет безплодную солонцеватую равнину, оживающую только в течение короткой весны. В северной части ея на пространстве от Омска до урочища Баян встречаются луговыя пространства с очень редкими болотами пресной воды; небольшия березовыя рощи появляются редко; лес годен только на дрова. Близ урочища Баян было когда-то озеро, но оно высохло и поросло болотной травой; воду берут здесь из колодца. Лежащее далее по прямому пути на юг оз. Кош-куль тоже высохло, обратилось в болото и поросло камышом. В этом месте обыкновенно запасаются пресной водой, потому что далее на пространстве 70 верст по направлению к оз. Тек встречается вода большею частию негодная к употреблению. Далее идет открытая луговая местность, которая вскоре, не доезжая 15-ти верст до Теке, переходит в солончаки. На протяжении 105 верст между Омском и оз. Теке почва близи березовых рощиц представляет неглубокий чернозем (1/4 арш.), покрытый в весеннее время сочными бобовыми и зонтичными растениями. Ближе к солончакам почва становится глинистой; зонтичныя растения делаются очень распространенными. На солонцоватых сухих равнинах растение Тамар-Баяу (Statice Gmelini), из котораго киргизы приготовляют желтую краску.
Соленое оз. Теке имеет в окружности 70 вер. (Красовский, 1 ч. стр. 211). Воды в озере много, но соль не может выламываться в нем повсеместно, п.ч. между берегами и соленым пластом тянется широкая песчаная полоса в такой степени топкая, что по ней невозможно ни пройти, ни проехать. Зимою Теке не замерзает, киргизы загоняют к его берегам волков, которые вязнут невдалеке от берега. Соль ломают около урочища Сагыр-Сарай с половины июня до конца августа. Для поселений около Теке трудно найти 600 десятин удобной земли в одном месте; однако невдалеке выдаются увалы, на которых хлебопашество могло бы производиться в небольших размерах при искусственном орошении. Около Сагыр-Сарая есть кара-су, или старица с грязной солоновато-пресной водой. В большинстве притоки Теке, в том числе и речка Талды, — соленыя. В колодцах, близ зимовок киргиз, расположенных кругом Теке, скопляется вода слегка солоноватая. Между Теке и озером Денгизом пролегает степь, частию покрытая солончаками. Нанесенные на десятиверстную карту по старым съемкам леса Муртук и Джаргаин-Агач состоят из каких-нибудь десятка небольших берез, растущих подле оврага. Озеро Денгиз занимает 1087 верст (Красовский, стр. 213). Когда посмотришь на обширную водную поверхность его, сливающуюся с горизонтом, можно подумать, что находишься на берегу моря; кругом мертвая пустыня. Вода в озере скорее соленая, чем горькая. По речке Киздым-Карасу, впадающей в него весною, попадаются кое-где зимовки бедняков-киргиз; в колодцах вода мутная солоновато-горькая. Невдалеке от Киздым-Карасу на юг появляются невысокия сопки Тас-Чеку, совершенно безлесныя и каменистыя; кругом их степная равнина покрыта редким кипцом. Далее следует тоже соленая речка Семизным-Карасу; она впадает весной в соленое озеро Джаман-туз. В Джамантузе много соли непокрытой водою и доставать ее неьрудно; на вкус она слегка горьковата (едва заметно); почему озеро названо киргизами «дурной солью» (джаман-туз) неизвестно. Немного южнее находится речка Сулу-чакай со свежей пресной водой, а далее соленое озеро Джаксы-туз (хорошая соль). Оз. Джаксы-туз лежит подле сопок; оно значительно меньше Теке и Джаман-туза. В окрестностях находится до десятка дерновых зимовок. Пресную воду киргизы добывают из снега. Река Селеты пресная; на протяжении 10-ти верст при впадении в Денгиз – солоновата. Протекая по луговым местам, она распадается на рукава, образуя превосходные луга. Здесь киргизы имеют покосы и являются сюда иногда за сто верст от своих зимовок.
Южнее луговых местностей по течению Селеты начинаются увалы и сопки, покрытыя тем же кипцом; река пролагает себе ложе между крутыми скалистыми берегами. Около урочища Джаксы-Алимбет она неглубока – местами ½ арш.; дно каменисто, течение быстро, поэтому киргизы называют ее Селеты-узун, а не кара-су. Обнажения берегов состоят из глинистых сланцев. В оврагах и в тени берегов встречается ива и жимолость.
От Джаксы-Алимбета до Джаман-Алимбета тянется кипцовая степь. За Джаман-Алимбетом в Салеты весной впадает речка Байганы-Карасу, а в нее Саз; к западу от последней виднеется сосновый бор Карагай-саз, а еще западнее строевой сосновый лес Кнанын-карагай. Между названными лесами есть пресныя озера и хорошие покосы. Выше Байгана-Карасу в Селеты впадает весной соленая речка Ащи-айрык, у устья которой вода Селеты также делается солоноватой. Южнее близ сопки Ичке-Улымес находятся заброшенные золотоносные прииски Воинова. При впадении в Селеты притока Каргаилы киргизы занимаются земледелием; в 25-ти верстах к западу растет строевой сосновый лес. Более значительное хлебопашество около сопки Майля (на карте Каур-Тюбе); здесь растет превосходная пшеница, посеянная на целине, глубоко вспаханной плугом, но плохо обработанной. Искусственное орошение здесь не производят; но подле некоторых полей видны следы прежних арыков. От сопки Майля чрез р. Аксай до Акмолинска лежит луговая местность, где киргизы засевают много пшеницы.
Южную границу описываемаго участка киргизской степи составляет течение р. Ишима от Акмолинска с востока на запад до урочища Джаргаин-агач, где река Ишим, обогнув сланцовыя и песчанниковыя отложения, круто поворачивает на северо-восток. Правый берег Ишима на пространстве от Акмолинска до Джаргаина представляет равнину, наклоненную к реке; к правому берегу ея подходят холмистыя возвышенности: сопка Джабек-Чеку близ Карамандинскаго пикета, холмы Урнын-Чеку около пикета Джеландинскаго и сопки Джак-Тюбе около поселка Ченгарскаго. Все эти возвышенности есть отроги водораздельной линии гор, идущих от Еремьтау к Кокчетаву между реками, впадающими в Ишим и реками, впадающими в озера, лежащия по низменной равнине леваго берега Иртыша. К группе гор этого водораздела относятся: Джуван-Тюбе, Кара-Тюбе, Учь-Булак, Сары-тау и пр.
Правый берег Ишима на описываемом пространстве представляет места вполне удобныя для земледельческой культуры. В настоящее время обработка полей здесь самая примитивная. Засевают кубанку, семипалатинку, черноколоску; изредка ячмень, просо и в большом количестве овес. Десятину считают в 100 сажен в длину и 40 в ширину; высевают на нее от 6-7 пуд. пшеницы. Снимают в урожайные годы до 200 пуд. и в неурожайные годы до 25 пудов.
Далее вниз по Ишиму на участке от поселка Чанчарскаго к Атбасарам берега становятся ниже, и почвы беднее содержанием чернозема; он залегает не толстым в 1 ½ четверти слоем только в ложбинах; на высоких открытых местах почва сунгинковая, перемешанная с дресвой. Участок от Атбасара до урочища Джаркан-агач представляет невысокое плоскогорье, слегка наклоненное к р. Ишиму. В обнажениях видны глинистые и песчаниковые сланцы. Почва состоит из глин, перемешанных с дресвою; глины встречаются нередко оранжеваго цвета. В 6 верстах от упраздненнаго пикета Джаргаин-агач находятся залежи белой глины, а севернее, недалеко от р. Тандык-су, близ того же пикета залегает голубая глина, годная для изготовления посуды. По правому притоку Ак-Кайракты (Ак-Кайракс), впадающему здесь в Ишим, обнажается глинистый точильный сланец, цвет котораго в различных пластах изменяется из желтовато-сераго в зелетоватый, в синевато-черный, бурый, темно-кофейный и красный. Пласты его разделяются на слои от 3 до 7 вершков толщиною и склоняются от северо-востока к юго-западу. Выше по течению Ак-Карайкты на правом берегу встречаются холмы флецоваго тонкослоистаго глинистаго сланца. Слои эти местами изогнуты, местами горизонтальны, а иногда вертикально приподняты. Он употребляется на оселки; лучшие сорта его серовато-белаго цвета; там, где он залегает вместе с железняком, принимает кровяно-красный цвет. По течению этой реки встречаются развалины семи древних городищ в расстоянии друг от друга не более 150 саж. (На карте Топографическаго Отдела. 10 верст в дюйме они означены семью холмами). Каждое окружено земляным валом и имеет в средине развалины каких-то сооружений, по-видимому, из камня. На раскаленной степной почве гнездятся тощие кустарники ивы и жимолости. В растительном ковре, кроме кипца, являются заметными: Salsola alopecuroides, Astragalus melilotoides, Podalyria lupinoides, Plantago Asiatica, Tragopodon orientalis, Convolvulus, Sepinm b Sagittacfolins.Ширина Ишима здесь не более 20 саж.; ложе глинистое, с заключенными в нем крупными голышами сланцев, кварцев, известковаго камня, гранитов и порфиров.
После крутаго поворота на северо-восток Ишим принимает в себя с правой стороны Кызыл-су, Конур-су, Акан-Бурлук и многия др. речки. На этом пространстве по правому берегу Ишима страна приподнята и имеет тот же пустынный характер, как и между Атбасарами и Джаркан-Агачем. Левый берег притока Кунур-су состоит из скал гранита, между которыми встречаются иногда порфиры, яшмы, кварцы и глинистый сланец. По правому берегу залегает неглубокий чернозем. Между кустарниками делаются заметными: татарская жимолость, Rosapimpifolia и canina, Spirea orenatalis. Ниже в Ишим впадает с правой стороны Бурлуки, по берегам которых тянутся от гор Имантау и Якши-Янгиз глинистые сланцы, кварциты и песчаники и доходят до реки Ишима.
Ниже по правому берегу Ишима поднимается гранитная сопка Улькун-кой-таз (Ю.-З. от мечети Даньяра); это последние северные холмы по берегу Ишима; ниже он состоит из толщей слоистых желтовато-охристых суглинков с прослойками галечника, связаннаго окисью железа и мелкаго песка. Около Петропавловска обвал берега Ишима в 11 сажень обнаружил следующие пласты: чернозем, желтый суглинок, темные суглинки, песок, галька и мергель.
Тотчас под неглубоким (в ¼ арш.) черноземом толща желтых суглинков отделяется от ниже лежащих темных суглинков слоем глин и галечника, связаннаго водной окисью железа; ниже находится слой мелкаго белаго песка, отделеннаго слоем галек от суглинков с мергельными включениями.
Северную границу описываемаго пространства составляет так называемая Горькая линия между Петропавловском и Омском, по которой в половине прошлаго столетия были воздвигнуты ряд форпостов, соединяющих Иртышскую линию крепостей с Оренбургскою. Горькая линия имеет вид полосы, протянувшейся под 55 гр.с.ш. длиною в 288 верст и шириною приблизительно 25-30 верст. Поверхность ея довольно сложная (По нивелировке Петропавловск лежит на высоте 61 сажени, а Омск – на высоте 38 саж. над уровнем моря) и в ней можно различить следующие главные скаты: Восточный или Камышловский склон, Степной склон и линию займищ.
а) Восточный склон начинается от оз. Питнаго, близ станицы Полуденной, и простирается до слияния речки Камышловки с Иртышом. Пространство это представляет неглубокую долину. Озера, располпоженныя по ней, имеют продолговатую форму, вытянуты по направлению склона и связаны такой же формы промежуточными солончаками. Они представляют, вероятно, остаток досыхающаго русла прежней соленой степной речки.
б) Степной склон начинается от группы солончаковых озер Каскыр и Бузурол (Кызыл-Томак), а может быть и от всей озерной группы, лежащей к югу-западу от Теренгульскаго пикета. Он идет слабо понижающейся волнистой линией к озеру Питному, придерживаясь направления с S 35 гр.W на N 35 гр.0. У оз. Патнаго степной склон своим устьем входит в Горькую линию.
в) Линия займищ начинается верстах в 30 от Петропавловска вниз по течению Ишима и верст 16 от его правого берега. Непрерывный ряд займищ тянется до Иртыша, спускаясь к линии горько-соленых озер у станицы Полуденной, выселка Вольяго, Покровскаго, Степнаго.
В пределах между описанными границами Иртыша, Ишима и Горькой линии, часть киргизской степи представляет самыя благоприятныя условия для оседлаго населения и культурной жизни. Здесь, на небольшом пространстве, страна развертывает самые разнообразные пейзажи: то горную страну с вековыми соснами, напоминающими живописный Алтай (сопка Айыр-тау – двугорбая гора (Айыр – двугорбый верблюд, вылы – разделенный; тау – гора), Сандык-тау (Сандык – ящик, сундук), Кокча-тау), то красивый пейзаж лугов, покрытый коврами разноцветных растений (на Ю.-В. от горы Джаксы-Янгыз-тау), то степь, где горизонт сливается с морем пожелтевших злаков (на Ю.-З. от Сандыктавскаго пикета (Сандыктавскаго пикета, как и вообще всех почтовых пикетов по тракту между Кокчетавом и Атбасаром, в настоящее время не существует, так как весь этот тракт занят многими крестьянскими поселениями, в которые бывшие пикеты (станции) и перенесены. Сандыктавский пикет перенесен в Сандыктавскую станицу. Г.Е. Катанаев), то пустыни, где мираж дает очаровательныя картины отдаленных сопок, как бы плавающих на поверхности безпредельных вод или повиснувших в воздухе (мираж видели в 15-ти вер. к с. Джеман-тау), то, наконец, черноземныя пространства, где десятина дает неслыханные урожаи (200-250 пудов). Приподнятая часть страны покрыта обширными, в 20-30 вер. в окружности, озераит с пресной водой, чрез которую дно часто бывает видно на глубине нескольких сажень, озерами с крупною рыбою, которая может дать продовольствие громадному населению. Живописная природа, удовлетворяющая как номада, так и оседлаго жителя, а также соединение разнородных минеральных богатств, каковы: железо, медь, золото – не могли не првлечь сюда человека с очень отдаленных времен, о чем свидетельствуют многочисленныя могилы, каменныя бабы, курганы, сложенные из обломков близлежащих горных пород, и каменныя насыпи, оставленныя как бы на память поколениям древними обитателями.
В виду стремления правительства заселить этот край земледельцами, не безынтересно было ознакомиться с его богатствами и принять посильное участие в собрании, по крайней мере, материалов в естественно-историческом отношении.
Судя по известным в печати материалам, оказалось, что Кокчетавский уезд весьма мало исследован, несмотря на то, что в течение прошедшаго столетия, начиная с 1771 года , он был посещаем многими путешественниками, исследования которых до сих пор не потеряли своего своего высокого интереса; но к сожалению большинство их, имея целями исследование более отдаленные глубокия степи, на площади между Ишимом и Иртышем мало останавливались.
Первое научное путешествие в северную часть Киргизской степи было сделано в 1771 году капитаном Дьяконовым. Он, отправившись из Орска сначала на р. Иргиз, потом на Улькоян и далее на С.-В. к верховьям Кора-Тургая, и, дойдя до левого берега Ишима, около урочища Джаргаин-агач, поспешно повернул путь на С.-З. к речке Абуге, впадающей в Тобол, чтобы поскорее достигнуть Усть-Уйской крепости.
В 1815 году проехал по Кокчетавскому округу П.И. Шангин, но и он, как видно из отчета, напечатаннаго в Сибирском Вестнике за 1820 год, более стремился на Ю., для исследования степей по левую сторону Ишима.
Доктор Мейер, спутник Дерптского профессора Ледебура, в 1826 году, сделав несколько поездок в Киргизскую степь, обозрел пространство от Семипалатинска до Каркаралов; экскурсии его не распространялись далее истоков реки Ишима.
Карелин в 1840 году посетил Ю-В. часть Киргизской степи в нынешней Семипалатинской области, и наблюдения его относятся главнейше до местностей, лежащих в Кокпектинском округе по Иртышу, Бухтарме и другим рекам Иртышской системы.
Риттер в своем сочинении Die Erdkunde von Asien, Berlin,1832, собрал все, что только было обнародовано о степи до выхода в свет его сочинения; в этом труде, однако, о намеченном нами участке говорится всего менее.
Полковник Гельмерсен в записках, помещенных в Beitrage zur Kentnis der Russichen Reiches, и барон Мейендорф в приложенной к путешествию в Бухарию статье Description dupays compris entre Orenburg et Buchara, хотя и сообщают глубоко интересныя сведения о геогностическом составе Киргизской степи, но они касаются более южных ея частей.
Горный журнал содержит интересные труды горных офицеров, как напр.: Калитиевскаго, Германа, Меньшенина, Генгросса, Ковалевскаго и Влангали, но все они (кроме Влангали) знакомят только с рудными богатствами, обходя те рельефныя особенности страны, которыми она так привлекательна.
Наконец, в 1871 году доктора Якобий и Кравцов посетили Кокчетавский уезд для гигиенических изысканий по поводу возникшаго тогда вопроса о причинах распространения чумы на рогатый скот. Исследования этих ученых имели характер специально медицинский, поэтому если в них и входил общий естественно-исторический очерк, то настолько, сколько это нужно было для решения специальных задач.
Этим, насколько нам известно, исчерпывается весь материал, из котораго можно было извлечь предварительныя сведения об интересном во многих отношениях крае.
Западно-Сибирский Отдел Императорскаго Русскаго Географическаго Общества предложил мне в 1878 году взять на себя труд по исследованию богатств этой, пока еще мало известной, страны. Вполне сознавая трудность предстоящаго дела, я, однако, согласился принять его, будучи вполне уверен, что если однолетней экскурсии будет недостаточно для выполнения возложенных задач, то пробелы в исследованиях могут быть пополнены в следующие годы. Часть материалов об этой стране была мною собрана в 1876-1877 годах, во время поездок моих в степь в заных направлениях с чиновником особых поручений при Генерал-Губернаторе Н.Н. Балкашиным.
Срок, выпавший на приготовление к экскурсии, был непродолжителен. В моем распоряжении было только каникулярное время. Окончив 1-го июня, в качестве преподавателя и воспитателя, экзамены в Сибирской военной гимназии, 5-го июня я отправился в дорогу с двумя спутниками: В.И. Ждановым и Н.С. Гуляевым.
От Омска до Петропавловска ехали мы почтовым трактом; от Петропавловска, для сокращения расходов и для удобства в наблюдениях, отправились в степь на своих лошадях по маршруту, который будет приведен ниже. Успехами в путешествии я обязан энергичному содействию своих спутников, на которых, кроме работ, соответствующих целям путешествия, лежали и все хозяйственные хлопоты, так как мы 2/3 пути (из 1200 верст) сделали по безлюдным местностям, а остальную треть, хотя и по местностям населенным, но с населением, которое встречало и провожало нас не всегда дружелюбно, вследствие чего и в местах обитаемых хозяйственные хлопоты, по удовлетворению первых потребностей, нисколько не уменьшились. Дело в том, что мы по неопытности не запаслись в Омске «открытым предписанием», будучи убежденными, что подобный документ, широко открывающий двери в канцелярии, здесь совершенно не нужен; между тем без него довелось испытать много дорожных неприятностей. Путешествуя без предписания, мы постоянно вводили крестьян и сибирских казаков в заблуждение. Что за люди? Зачем ездят? Что отыскивают на казенных землях? Не подлог-ли какой?
___________________
*Вместо предисловия. Путевыя записки, веденныя во время поездки в Кокчетавский уезд, Акмолинской области, в 1878 году И. Словцова. Издание 2-е. Записки Западно-Сибирского отдела Императорского Русского Географического общества. Кн. 21. Омск, 1897. Научная библиотека Русского географического общества в Санкт-Петербурге.

Маршрут экспедиции И.Я. Словцова состоял из следующих этапов:
1. От Омска до Петропавловска.
2. От Петропавловска до Крутого-Яра по берегу Ишима. – 25 верст.
3. От Крутого-Яра мимо озера Джалтыр до зимовки киргиза Тотанова.
4. От зимовки Тотановых до Балыкты-куль. 15 июня.
5. От Балыкты-куль до горы Джеман-тау.
6. От Джеман-тау до озера Саумал-куль.
7. От Саумал-куля к горам Аир-тау.
8. От Аир-тау к горам Имантавским.
9. От Имантау к горам Джаксы-Янгыз-тау.
10. От Джаксы-Янгыз-тау к Сандыктавской станице.
11. От Сандыктавской станицы до поселка Щучинскаго.
12. Окрестности Кокчетавских гор, от Кокчетава -75 в.
13. Кокчетав и байга.

Дневник экспедиции в Кокчетавский уезд И.Я. Словцов дополнил научными работами:
1. Физико-географический очерк северной части Киргизской степи между правым берегом Ишима и левым Иртыша:
— Орографический обзор страны.
— Гидрографический обзор.
— Фитогеографический обзор страны.
— Зоогеографический обзор страны.
2. Список млекопитающих и птиц, найденных между Омском, Петропавловском, Акмолинском и Атбасаром.
3. Некоторые киргизские называния животных:
— Млекопитающие.
— Пресмыкающиеся.
— Рыбы.
— Насекомые.
4. Список киргизских родов, которые первыми вошли в состав Кокчетавского округа и участвовали в открытии «дивана» с указанием мест, где находились их кочевки.
5. Примечание к фитогеографической части «Путевых записок» И.Я. Словцова.

ДНЕВНИК И МАРШРУТ ПУТИ.*

1. От Омска до Петропавловска.
Мы выехали из Омска в Петропавловск 5 июня. Переправа через р. Иртыш около города производится на паромах, заведенных здесь в 1762 году И.И. Шпрингером, во время сооружения Омской крепости, для перевозки кирпича с заводов, расположенных по левому берегу реки; до того времени переправу через Иртыш казаки совершали на плотах (Прежние гребные паромы заменены теперь паромами, прицепляемыми к маленьким пароходикам, которые и производят переправу через Иртыш, что, конечно, значительно сокращает время, необходимое для переправы, но во всяком случае не устраняет множества недостатков такого рода перетяги через большую реку. Железнодорожный мост, открытый с текущаго года для пароваго и частью пешеходнаго движения, к езде на экипажах не приспособлен. Г.Е. Катанаев).
Дорога шла на С.-З. З. по низменности, изрытой ложбинами и небольшими речками, впадающими частью в речку Камышловку, частью непосредственно в Иртыш. Общее наклонение низменности и направление ложбин на С.-В. В. ясно обнаруживают древний сток в этом месте в Иртыш, высыхающих в настоящее время, горько-соленых озер. Иртыш противe Омска сделал сильное отступление на В., оставив старицы – Замарайку и Иртышную – две речки, идущия почти параллельно течению главной реки.
От Мельничной до выселка Степнаго путь наш лежал по левому берегу Камышловки, которая, залегая в широкой долине, прорыла себе довольно глубокое русло. Но русло это недавняго происхождения; направление стока соленых вод уклонялось с С.-В., если обратить внимание на ложбины, идущия от выселка Степнаго к селу Любинскому, что лежит на левом берегу Иртыша, против села Чернолучинскаго.
От Степнаго до поселка Покровскаго параллельно почтовому тракту тянется с З. на В. неглубокая впадина с горько-солеными озерами, левый берег которой постепенно повышается к степям Акмолинской области.
От Покровскаго поселка до выселка Волчьяго почтовая дорога проложена по высохшему ложу древней, горько-соленой, широкой реки и затем, по направлению к станице Николаевской, она выходит на северный (левый) берег ея (Обыкновенной грунтовой почтовой дороги по Горькой линии между Омском и Петропавловском теперь не существует, она заменена железною дорогою; бывший же почтовый тракт обращен в земский. Г.Е. Катанаев).
За выселком Волчьим с того места, где дорога начинает уклоняться на С.-З. З., черноземный слой делается толще, а вместе с тем несколько изменяется и растительность. До Волчьяго выселка преобладающими видами в растительном ковре были потентиля, флома, подорожник, осока и изредка ковыль, за Волчьим являются густыми порослями шалфеи, кампанули, вербаскумы, (фиолетоваго цвета) силены, валерианы, галиум, клубника и т.п.
Николаевская станица находится в условиях более благоприятных, чем другия станицы на пути к Петропавловску. Через нее проходят много скотопрогонных дорог; жители занимаются соляным промыслом; пахотныя земли здесь лучше, чем в других станицах; казаки живут зажиточнее. Близ станицы находится едва-ли не лучшее по всей Горькой линии пресное озеро, лежащее в довольно плотном глинисто-песчаном ложе.
В десяти верстах от Николаевской станицы, в небольшой березовой роще, были отысканы земляная насыпь и курган – первый и единственный, уцелевший на всем пространстве от Омска до Петропавловска. От курганов, описанных в 1771 году академиком Фальком при выселках Лосевском и Курганском, не осталось даже следов.
До поселка Лебяжьяго характер Горькой линии не изменяется. Далее дорога поворачивается на Ю.-З. Характер ковыльных степей выражается яснее: злаки (фестука и стипа) являются преобладающими растениями. От станицы Чистинской слева, параллельно дороге, опять начинается ряд глубоких ложбин, которыя, составляя одну общую долину, тянутся от З. к В. и достигают особеннаго развития за поселком Медвежьим, где озера Камышловское и Ганькино еще в очень недавнее время разливались по этому ложу на двадцать верст длиною.
Далее к З., начиная от станицы Полуденной, степь становится суше, дорога идет как-бы в гору, количество озер уменьшается и, наконец, за выселком Плоским до самого Петропавловска дорога проходит по совершенно сухой, глинисто-песчаной почве. Русло горько-соленого стока вод за станицей Полуденной отходит от почтовой дороги на юг. Верховья его лежат близ Теренгульскаго пикета; от озера Кара-сор оно идет сначала на С.-В. к озерам Каскыр, Улькун-куль до озера Питного. Отсюда лог поворачивает на З. и тянется по длине всей Горькой линии до самаго Иртыша. Таким образом, Степной и Восточно-Камышловский склон, намеченный доктором Якоби, мы соединяем в один и называем его Камышловско-Иртышским логом.
Если принять ложбины, залегающие по Горькой линии за высыхающую систему речек и протоков, спускающих соленыя воды озер в Иртыш, то Камышловско-Иртышский лог должен был представлять долину главной реки. Верховья его по нивелировкам Захарова, по крайней мере на 10 сажен выше средняго течения близ Камышловских озер (Дело Войсковаго Правления Сибирскаго казачьяго войска. № 4105). Впадал Камышловско-Иртышский лог в Иртыш или расширенным устоем, или дельтой на пространстве между Омском и селом Любинским, причем речка Воровская около Любинска соответствовала С. краю расширенного устья, а Камышловка и Иртышная, около Мельничной, южному краю. В этом убеждают нас во 1-х, солонцоватыя глины, местами залегающие по всему левому берегу Иртыша от Омска до Любинска, замеченныя нами еще в 1875 году по обнажениям, образовавшимся весной вследствие обвалов; во 2-х – многочисленные солонцы, разбросанные по всем этим пространствам и множество раковин мягкотелых, обитающих по горьким озерам в настоящее время. В главную долину с правой стороны впадают несколько мелких. Так, между станицами Покровской и Николаевской одна из таких долин идет с Ю.-В. на С.-В. Быть может по этим ложбинкам были направлены стоки вод с линии озер Калибекя, Кичи-Карай и Ейбеты.
9-го июня вечером с дороги показался Петропавловск. Высокие минареты каменных мечетей свидетельствуют о его азиатском характере. При въезде в город нас встретила большая толпа босоногих татарских мальчиков, с криком и визгом ринувшихся в запуски перегонять наших лошадей; к мальчикам вскоре присоединились стаи собак. Шум, визг, лай и крики ямщика сопровождали нас до самой почтовой станции.
Петропавловск – уездный город; расположен по правому берегу Ишима. Петропавловская крепость заложена в 1752 г. в виде шестиугольника и окружена сверх деревянных стен в 2 ряда палисадами. В ней сначала был гарнизон драгун, казаков и пехотный баталион; в предместьи жили отставные чины и семьи казаков. В 1771 году академик Фальк застал здесь гарнизон из одной пехотной и двух драгунских рот. В предместьи, или форштадте, было 172 двора и 914 человек, состоящих из городовых казаков, бухарцев, киргиз и татар. Впоследствии в 1795 году с соизволения Императрицы Екатерины Алексеевны киргизом Касимовым в нижней части города была выдвинута первая в киргизской степи каменная мечеть. Близ крепости, на месте, окруженном рогатками, стояли в два ряда деревянныя лавки, в которых купцы в летнее время ежедневно привозили свои товары, а вечером увозили обратно в город. Сюда же пригоняли для обмена киргизы овец и рогатый скот. При входе на меновой двор постоянно стояла команда солдат. В настоящее время всех домов в Петропавловске считается 1247, из которых 91 каменные. Жителей в городе 10301 человек обоего пола, в числе которых 4623 человека магометан (Это было в 1877 году; теперь в Петропавловске по сведениям за 1896 г. числится 19023 жител. обоего пола, в том числе мужч. 9481 и женщ. 9542. Дворов 2219. Г.Е. Катанаев).
В продолжение трехдневного пребывания в Петропавловске было произведено четыре экскурсии по окрестностям; здесь мы купили 4 вьючный лошадей, арбу, юрту, заготовили сухарей и луку, наняли проводника Акилбека Кийбасова и 13-го июня отправились в степь.

2. От Петропавловска до Крутого-яра по берегу Ишима. – 25 верст.
От Петропавловска дорога на Кокчетав идет на Ю. Ю.-В., мы же пошли несколько правее, придерживаясь берега Ишима, чтобы выйти на забытый теперь древний путь из Кокана на Горькую линию. К Ю. от Петропавловска Ишим отступил на З., оставив низменный берег (глинисто-песчаную косу) со множеством мелких озер, каковы: Пестренькое, пять озер, называемых Биш-куль, три Горьких и Гусиное. Все они расположены по ложбине, направляющейся с Ю.-В. на С.-З., и в половодие соединяющихся с Ишимом. Слева невдалеке виден древний, возвышенный берег реки, по которому пролегает дорога на Кокчетав.
В семи верстах от Петропавловска мы почти незаметно поднялись на высокий берег и вышли на дорогу к озеру Джалтыр. На песчаных холмиках по берегам, небольшими группами, росли Астрагалы, Лятирусы, Андрозацеи и пр. По дороге чернозем залегал не глубже четверти, а между тем ковыль волосистый и перистый покрывает степи на несколько верст. Живописные овраги, впадающие в Ишим, покрыты кустарниками дикой вишни. Березовых лесов на протяжении 15-ти верст по берегу не встречали. До озера Джалтыр оставалось еще 15 верст; лошади наши, не привыкшия еще к длинным переходам, устали, и мы по совету Акилбека остановились ночевать на берегу Ишима вблизи одного крутого, поросшаго вишневником, оврага, называемаго Крутояр.
Ишим в этом месте течет по несоразмерно большой аллювиальной долине. Ширина ея достигает до 2-х верст. Низменность, в которой залегает ложе, в некоторых местах песчаная и сухая, в других – глинистая и вязкая. Самая река, шириною от 10-15 сажен, проложила себе путь весьма красивыми извилинами. При берегах и по оврагам слабо пробивающиеся ключи имеют воду солоновато-известковую. Несоразмерность русла реки с заливной долиной дает основание к предположению, что Ишим когда-то принимал в себя воды из обширных озерных бассейнов.
С праваго высокаго берега, где мы остановились, открывалась прекрасная панорама на левый, низменный, луговой берег. На пространстве 30-ти вер. станицы Вознесенская, Надежинская, Боголюбская и Новоникольская виднелись как на ладони. Проливной дождь продержал нас в кибитке до сумерек; на экскурсию по окрестностям пришлось уделить несколько часов.

3. От Крутого-яра мимо озера Джалтыр до зимовки киргиза Тотанова – 40 верст (от Петропавловска прямым путем 37 верст).
Рано утром 14-го июня направились мы к озеру Джалтыр, которое лежит в 25-ти вер. от Крутого-яра на Ю. Ю.-В. Дорога шла степью между пашнями, засеянными пшеницею и овощами. Толщина глинисто-песчанаго чернозема постоянно возрастала; изменялся вместе с тем и характер растительности. Численность губоцветных и мотыльковых начала возрастать; полыней становилось меньше, съизредка попадалась кровохлебка, которую ранее от самаго Петропавловска нам не доводилось встречать. Пашни по дороге принадлежат казакам поселков, расположенных по левую сторону Ишима. На бахчах, засеянных дынями, всходы были роскошные. Казаки, владельцы этих полей, переселенцы Харьковской губернии, как видно, делали первые опыты обработки земель, лежащих на высоком открытом берегу реки.
Джалтыр в настоящее время представляет небольшое озерко, в окружности не более полуверсты. В 1815 году, по измерениям П.И. Шангина, оно имело в окружности около пяти верст. Неглубокое высохшее ложе его солончаковое и покрыто камышем. На лугах между березовыми реденькими рощами, окружающими озеро, встречаются стрепета, стаи кроншнепов и сукольней.
После двухчасоваго отдыха двинулись вперед к киргизским зимовкам, принадлежащим бию Тотанову, которыя находятся в густой березовой роще в 10 вер. от озера Джалтыр. Вообще киргизския зимовки чаще всего располагаются одиночно, рядами или группами; при выборе места принимается в соображение близость небольших речек, пресных озер, густаго леса, защищающаго скот и население от зимних буранов, сопочник и тучная растительность, обещающая хорошие сенокосы и т.п.
Зимовки Тотанова представляют небольшую деревеньку из 24 жилищ, расположенных группою и обнесенных кругом изгородью. Правильности в постройке домов и в их расположении нельзя было и ожидать. Форма построек самая разнообразная: здесь есть три-четыре жилища, в которых видно желание владельца подражать городским домам, несколько четырехстенных хат без крыш ( с одной земляною насыпью), похожих на крестьянския избы, много землебитных построек, и, наконец, образцы жилищ первобытнаго человека, выкопанныя в земле с небольшим бревенчатым срубом, покрытым жердями с земляной насыпью и дымовым отверстием. Зимовку Тотанов оставил на лето под присмотром караульнаго. После длинных разговоров с проводником Акилбеком, нам, незваным гостям, отвели лучший дом в три комнаты (четвертая комната имела вид чулана). Небольшой дворик с лицевой стороны был отгорожен забором с тесовыми воротами; задняя и боковыя части двора были открыты и имели сообщение с дворами других зимовок. Загоны или стайки для скота, расположенные во дворе, сделаны из дерна и из жердей.
Несмотря на то, что вблизи зимовки находилась березовая роща, в некоторых дворах я заметил запасы тизека, сложеннаго поленницами. Тизек, как топливо, по качеству своему разложен в три большия кучи: самый высший сорт, дающий наибольшее количество теплоты, есть кый-тизек (бараний), за ним следует сыр-тизек (коровий) и наконец джелк-тизек (конский), горит скорее предыдущаго, но дает менее жару. Киргизы, как видно, берегут лес, находящийся вблизи зимовок, и вообще расходуют его для топлива с крайней расчетливостью, но зато не так бережно обращаются с ним для других надобностей. Один небольшой дворик был весь покрыт изрубленными ветвями молодых березок; тут же валялось несколько недоделанных, вернее, испорченных ободьев колес; здесь жил киргизский каретный мастер.
Арбы киргизския – двухколесныя кареты – приготовляются кочевниками на месте, преимущественно раннею весной и осенью. Самую таратайку сколотит всякий киргиз, но не всякий может сделать колесо; для этого нужно мастера. Срубив молодое дерево, киргиз делит его на такия части, какия требуются предполагаемыми ступицами (13 вершков длины, 4 вершка ширины и 30 фун. веса), вдалбливает с наружной стороны их пальцы и на них надевает обод. Для ободьев киргиз выбирает молодое, кривое деревцо и отняв у него искривленную часть, остальное бросает, как ненужный материал. Таких кривых частей деревьев на каждое колесо, при вышине его в 2,5 арш., идет четыре штуки. Полагая на каждую юрту по меньшей мере две арбы (иначе невозможны перекочевки), мы будем иметь в области 132602 арбы, из которых каждая служит не более четырех лет, так что в области ежегодно приготовляется 33105 арб. На два колеса требуется восемь деревьев, и мы будем иметь, что на приготовление таратаек ежегодно истребляется в области не менее 265200 молодых деревьев; но эту цифру можно безошибочно удвоить, потому что при такой тяжести, какую имеет ступица с пальцами, и при передвижении киргиз без дороги, ободья не окованнаго киргизскаго колеса ломаются очень скоро. Если прибавить сюда материал, необходимый для осей, оглобель и кузовка, то цифра истребляемаго ежегодно в Акмолинской области молодаго леса достигает по крайней мере до 600000 деревьев.
В пяти стенной избе, которую мы заняли, были три равныя по величине жилыя комнаты с двумя печами, из которых одна голландская, а другая русская. В первой комнате со входа помещались обширныя нары, во второй нар не было, третья служила кухней. Окна во всем доме были не одинаковой величины и не на одинаковой высоте, потому что прорубались оне не в одно время, а по мере приобретения рам, покупаемых при случае на городских рынках.
Утомленные поездкой, мы рассчитывали здесь хорошенько выспаться, но расчеты наши оказались напрасными. Вода вблизи зимовки оказалась до того отвратительной, что без очистки ею нельзя было воспользоваться, а двутрехлористое железо осаждало органические осадки медленно. Томимые жаждой, мы легли спать, но не менее голодные паразиты, оставленные обитателями жилища, вскоре выжили нас из жилаго помещения. На свету я ушел на экскурсию. К 10 часам спутники мои изготовили чай; к зимовке подошли пастухи, появился кабыз – музыкальный инструмент, и звонкая, гортанная, киргизская песня разлилась в воздухе. Певец – «джетак» (бедный киргиз) импровизировал, хвалили русских чиновников, радовался нашему приезду, приветствовал гостей; это обыкновенный приступ степных певцов, чтобы получить подарок. Чашка чаю и несколько кусков сахара, тотчас же спущенных в широкие карманы бешметов, доставили кочевнику величайшее удовольствие.
Через Акилбека мы попросили спеть нам что-нибудь о богатырях; желание наше было исполнено, но певец оказался неважный. Известную легенду об Арстане-батыре и Айдагыр-чудовище исказил и сократил. Содержание легенды следующее: В старые годы, в ханстве Бату, жил Арстан-батырь (богатырь). Знал он язык зверей и птиц, и не было ему равнаго по уму и по силе. Раз прибежал зверь-гонец и жаловался, что на солнце-закате появилось Айдагыр-чудовище: голова – гора снежная, хвост – река крутоберегая. Захотелось Арстану помериться с чудовищем силою. Спрашивает он Божьей милости и отправляется искать чудовище. Находит его спящим; вынимает меч, чтобы отрубить ему голову, но совесть останавливает его: как убить соннаго? Три раза вынимал он меч и три раза вкладывал в ножны. Крикнул раз Арстан, не просыпается, крикнул два раза – не просыпается, наконец, после седьмаго раза Айдагыр проснулся. Поднялось чудовище выше гор высоких, зашумело хвостом своим и засвистало по-змеиному. Битва еще не начиналась, Арстан испугался, но добрый дух подсказал ему вскочить чудовищу на спину. Как только Арстан прыгнул на Айдагыра, то тот тотчас же превратился в тургайчика (тургайчиками киргизы называют здесь всякую певчую маленькую птицу; некоторые тургаем называют воробья). Арстан увез чудовище в плен и подарил хану. Другая легенда Ир-Таргын была пропета с большим одушевлением.
Приведя в порядок под звуки песен свои гербарии и коллекции убитых здесь птиц, мы, отблагодарив двугривенным певца, в полдень вышли к озеру Балыкты-куль.

4. От зимовки Тотановых до Балыкты-куль. 15 июня.
От зимовки Тотановых до Балыкты-куля (рыбное место) не более 10 вер. Дорога сначала шла березовыми рощами, мимо зимовок Джанибека, потом лес начал редеть, и перед нами открылась глинисто-солонцоватая равнина, покрытая кипцом, съизредка полынями и подорожниками; она вытягивалась от С.-З. к Ю.-В. к озерам Яман-туз и Кара-сор.
Почти на границе степной равнины проводник Акилбек указал нам на громадную, в 5 саж. вышиною березу, увенчанную орлиным гнездом. С вершины дерева открывается обширное пространство, занятое горько-солеными озерами. Белохвостый орел, по уверению Акилбека, прилетает сюда ежегодно 15-й год, но не живет целое лето. Весной появляется съизредка; в июне остается целыми днями, к июлю месяцу скрывается. Детей в гнезде никогда не находили.
В середине солонцоватой равнины показалось озеро Балыкты, простирающееся с Ю.-З. З. к С.-В. В. Направление солонцоватой ложбины, составляющей продолжение озера на С.-В. В. на протяжении более 10 верст, указывает на соединение его протоком с другими озерами. Есть основание к предположению, что оно составляло одну систему с озерами Камышловскими. Балыкты-куль длиною не более 1,5 верст (В 1815 году по описанию Шангина оно было 5 верст. Г.Е. Катанаев); ширина озера приблизительно сажен в 50. Высохший песчаный берег его покрыт местами камышом. Вода немного солонцоватая, чистая и совершенно годная к употреблению. Улов рыбы в нем давно прекратился, но зато нигде в степи нам не приводилось видеть такого громаднаго количества плавающих и голенастых птиц, как на Балыкты-куль. Тысячи уток и чаек сплошь покрывали берега его. Рассчитывая на богатую добычу, мы раскинули юрту и решили сделать привал на целые сутки; однако, в продолжении трехчасовой охоты обнаружилось, что все население озера составляют не более семи видов: Мартышки речные Larus rudibindus L., Чайка сизая Larus canus L., Нырец чомга Podiceps cristatus L., Гагара обыкновенная Colymbus glacialis L., и три вида самых распространённых уток (чирок, соксун и шилохвост). На зимовке Тотанова киргизы рассказывали нам, что на Балык-куль есть Бергазаны, так называют они пеликанов, но самые тщательные поиски не обнаружили этой птицы; вероятно, с исчезновением рыбы она покинули эти озера. Кругом по берегу вместе с чайками гнездятся чибисы, далее по степи кроншнепы, сукольни и лирутки.

5. От Балыкты-куля до горы Джеман-тау.
Зная по рассказам киргизов, что в 7 вер. от Балыкты-куля есть небольшое озерко пресной воды, а далее до горы Джеман-тау путь совершенно безводный, мы решились 16-го июня подвинуться к этому озерку, чтобы запастить здесь водою и в ночь перейти 50-ти верстное пространство без привала. К В. до озера Карасора и к Ю.-В. до Кумдукуля на протяжении 16-ти вер. залегает глинисто-песчаная, безлесная равнина, лишенная древесной растительности. С З. она замыкается небольшими березовыми рощами, в которых расположены зимовки Джалбатыра.
Приняв направление на Ю. Ю.-З., мы скоро вышли их Балыкты-кульской впадины. Дорога пошла не густыми березовыми рощицами, среди которых высыхающее болотце казалось в своем роде оазисом. Присутствие пресной воды совершенно изменило характер окрестной флоры, верст на 5 в окружности: Рдест, Сусак, Палочник, Кувшинка, Серебрянка 9по высыхающим кочка) и т.п. были для нас неожиданной новостью. На пути от Петропавловска мы ни разу не встречались с этими растениями. Там, где Серебрянка сплошными зарослями покрывала поля, тёмно-малиновые цветы ея казались ярко-голубыми; миллионы бабочек из рода Lucaena покрывали это растение. До поздняго вечера спутники мои и я были заняты сбором коллекций. С пресноводнаго оазиса было собрано до 60-ти видов растений, 187 экземпляров бабочек и тут же набито 20 экземпляров птиц.
К 10-ти часам вечера двинулись к Джеман-тау. После знойнаго дня ночь была тихая и холодная. Шубы, которыми запаслись мы в Петропавловске по совету Акилбека, оказались как нельзя более кстати. В трех верст. от зимовки Джалбатыра березовыя рощи исчезли; их сменила глинистая сухая степь, покрытая кипцом и другими злаками. Необозримую равнину ограничивал один только купол горизонта. Утром по мере того, как световые лучи рассеивали сумерки, кругозор расширялся. Первый солнечный луч разлился блестящими полосами по выгоревшим злакам; еще немного времени и вся степь заблистала ярким, золотистым цветом. Вдали на горизонте как бы всплывала гора Джеман-тау; мираж отделил вершины ея от подошвы, и она действительно казалась плавающею не то в облаках, не то по поверхности воды. Гранитные пики от набегающих облаков были закутанными в серую дымку, и сопка не на шутку казалась вулканом. Темной змейкой протягивалась по равнине степная дорожка, по которой тянулся нам на встречу в Петропавловск небольшой караван, нагруженный шерстью и плетенными коробками. Встретившись с караваном, мы сделали привал на несколько часов для некоторых поправок в обозе, и чтобы дать отдых нашим лошадям.
Шерсть доставлялась из Атбасарскаго уезда, а коробки из станицы Аиртавской. Плетением коробок занимается там отставной солдат, приезжающий ежегодно в станицу около масленицы для изготовления товара. В продолжении 2-х месяцев он выделывает их более 1000 штук и продает в Петропавловске каждую по 8 копеек. Шерсть в возах была 4-х сортов: казы-джюне, снимаемая с молодых весенних ягнят чрез первые три месяца), джюн (шерсть, снятая чрез следующие три месяца) и джебага (снятая через семь месяцев после 2-й стрижки).
Первый сорт киргизы употребляют обыкновенно на дорогия текемети (шитыя кошмы, употребляемыя вместо ковров), второй на кошмы высшаго сорта, третий большею частью идет в продажу и на кошму для кибиток. Выделка кошмы, между всеми киргизскими производствами, занимает самое первое место. Громадное количество кошем идет исключительно на местное потребление. Кошомная кибитка служит киргизу защитою от холода, зноя и дождя; из кошмы же выделывают чулки, которые кочевники носят зимой под кожаной обувью, для защиты от сырости и холода. В каждой юрте и зимнем жилище расстилаются текемети и кошмы. Потники для седел и т.п. мелкия вещи также требуют громаднаго количества шерсти; наконец, как увидим ниже, кошма утилизируется еще и для других целей.
Из этого перечня можно уже заключить как велика потребность в кошемном производстве. Но несмотря на громадный спрос этого материала, несмотря на множество рабочих рук, приложенных к производству, ценность ея в степи стоит чрезвычайно высоко. Пуд шерсти в области стоит от 1 руб. 80 коп. до 2-х руб., а квадратный аршин кошмы, весящий 1 и 7/9 фунта не может быть куплен дешевле 16 коп. даже в Акмолинском уезде (по отчету Акмолинскаго помощника уезд. Начальника Мамонтова). Таким образом, шерсть в деле ценится более, чем вдвое выше своей первоначальной стоимости. Замечается, что текемети, искусно вышиваемыя шелками и сукном в старое время, с уменьшением киргизок-мастериц, начали вытесняться фабричными кошомными изделиями на подобие ковров, с отпечатанными на них рисунками. Цены на такие предметы роскоши несообразно велики. Квадратный аршин при весе 6/7 фунта стоит 1 руб. 14 коп. Такая стоимость ковров из материала, который здесь в изобилие и ценность котораго в этих коврах увеличивается в 26, 5 раза, должна в самом непродолжительном времени привлечь сюда свободные капиталы для того, чтобы на месте с громадными выгодами заняться эти производством. Замечательно, что при обилии в степи шерстобитов, киргизы не научились до сего времени выделывать даже посредственной зимней обуви. В разговоре с проводниками обоза время шло быстро. Спутники мои охотились в окрестностях на луней (Circus pallidus) и за болотными совами (Aegolius brachyotus Forst); незнакомыя со свойствами огнестрельного оружия, птицы эти летали над самыми головами охотников и низко спускались на нашу собаку. Степь, вслед за первым приятным впечатлением, начала наводить ужасную скуку. Один переход отделял нас от Джеман-тау, между тем овод и жар в 37 градусов, отнимали всякую возможность к движению вперед. К 4-м часам вечера накатилась тучка, и мы под дождем снялись с привала.
Путь наш до самой горы лежал по глинисто-солонцоватой безлесной впадине. Дорога от дождя ослизла, к колесам приставала вязкая грязь; пришлось идти сзади экипажа и очищать ободья, иначе движение вперед было невозможно; наконец к 10 часам вечера достигли желанной цели. Джеман-тау вдали казалась более величественна, чем вблизи. На ней в продолжении целаго дня было сосредоточено все внимание; воображение рисовало самыя блистательныя охоты на птиц и экскурсии, поэтому понятно с каким разочарованием подъехали мы к небольшому, сажень в 50, холму, покрытому редким сосновым лесом. Жажда мучила нас с ранняго утра, потому что на дневном привале напиться было нечего. Подъехав к самой сопке, отправились на розыски колодцев и горных ключей. При подошве горы, в небольшой березовой роще, в одиночку стояли чрезвычайно ветхия, киргизския зимовки. Отыскать колодцев мы не могли; тучи комаров и овода заставили искать убежище под кошмами. Лошади, несмотря на усталость после утомительнаго перехода, отчаянно бились и рвались снова в степь.

Киргизы, откочевывая на лето, по словам Акилбека, имеют обыкновения прятать хорошие колодцы; часто скрывают они источники пресной воды от незнакомаго люда даже весной и осенью, когда сами стоят на этих зимовках.
Делать было нечего; пришлось отойти от горы и раскинуть юрту на открытой степи. Наши нетерпеливые стрелки отправились к близлежащему озеру, Акилбек пошел отыскивать колодец, а я зажег в юрте свечу и приводил в порядок свои записки. Стараго киргиза, как видно, сильно занимала мысль, куда владетели зимовок скрыли свои колодцы; он знал, что близ Джеман-тау есть ключи с пресной водой и не ошибся: прекрасный колодец нашел он внутри одной заброшенной избушки, закрытой со всех сторон жердями, валежником и хворостом. Неопытный лауч (провожатый) никогда б не догадался заглянуть в такую избушку. Казаки, провожающие караван шерсти, с которыми мы повстречались в дороге, не нашли этих колодцев.
— «Вода тут, кизек тут, все Бог дал, беспокойства мало», — проговорил Акилбек, вваливаясь в юрту, и поставил на землю ведро со слегка солоноватой водой. «Три суткам одкелева я голодом здесь жил; ой-бой-ой! Взад нильзя, перед нильзя, озеру приду – пить нильзя», — сказал он и уселся против меня на корточки.
Вскоре подошли спутники; несколько экземпляров серебристой чайки Larus argentatus и Larus canus были трофеями их охоты. После чая все крепко уснули; к утру комары и овод ворвались в кибитку и наполнили воздух несносным жужжанием; когда проснулись, солнце стояло высоко. Акилбек спасал лошадей от овода, бесцеремонно размещая их внутри киргизских зимовок; усталый, возвращался он к юрте с обрывками старой, прокопченной, черной кошмы, которая за ненадобностью была оставлена одним из хозяев зимовки; посредине, внутри юрты, разложил небольшой костер, бросив в него несколько кусков этого войлока, уселся около нас и проговорил:
— «Теперь киргиз болтает…сказывает…говорит, паут боится шерсти».
Действительно, как только кошма загорелась, овод снял осаду и стремительно очистил наше убежище. Это было новым доказательством до какой степени кочевники умеют утилизировать продукты своего скотоводства. Скотоводство доставляет ему мясо, жир, сало, шерсть, нитки (тарамыз приготовляется из кишок), топливо (кизек) и, наконец, даже лекарства (желчь и брюшина практикуются при излечении змеевика и порезов). Жажду, вызываемую сухостью воздуха, утоляет он кумысом, для защиты от овода нашел средство в предметах, по-видимому, совершенно сослуживших ему свою службу.
Посредством той же продымленной кошмы приготовляется саба, в которой кумыс подвергается брожению. Сырую кожу предназначенную для сабы сначала вымачивают в наваре дымленой кошмы, дубят, развешивают на шесты и коптят, окуривая кизяком.
Короче сказать, овца и лошадь для киргиза составляют все; кроме пищи, приюта, необходимых предметов хозяйства и роскоши, он приобретает за них даже жену. Понятно, что при таких условиях степняк видит величайшее счастие в обладании большими стадами, гордится ими и старается всеми силами умножить их в лучшем виде.
— Акилбек, что тебе нужно, чтобы быть счастливым?
— Десять голов скота, пара жен, два ребят и юрту, — рассмеявшись, отвечал старик.
— Немного же ты просишь. Ну а сколько нужно скота, чтобы прокормить семью из пяти человек?
— Думать надо…, — уже серьезно ответил он нам.
Продолжительные расчеты с Акилбеком, проверенные впоследствии другими опытными киргизами и казаками, привели к следующим соображениям:
Для прокормления киргизской семьи, считая за экономическую 5 человек, необходимо вести расчёт отдельно на летние и зимние месяцы.
В Акмолинской области киргизы кочуют в продолжении 5-ти летних месяцев; зимняя жизнь их вполне оседлая.
Предметы потребления киргиза – хлеб, молоко, мясо и одежда. В летние месяцы муки на баурсаки требуется 15 пуд., считая по три пуда в месяц; зимою хлеба потребляют вдвое более. На семь месяцев нужно не менее 42-х пудов, т.е. на год 57 пуд. Предполагая, что мука будет взята ржаная и пшеничная пополам, ценою первая по 40 поп., а вторая по 60 коп., будем иметь общую стоимость в 28 руб. 50 коп. В летнее время более потребляемся кумыс и продукты лошадинаго, молочнаго хозяйства; в зимнее – молоко коровы и его продукты.
Рассчитывая, что на каждый летний день необходимо ведро лошадинаго молока и 1/2 ведра коровьяго, в зимний день 1 и 1/2 ведра коровьяго молока, будем иметь, что для прокормления той же самой семьи в течении года необходимо 150 ведер лошадинаго молока и 390 ведер коровьяго.
Средняя лошадь (киргизская лошадь отхаживается на третьем году, «жеребость» продолжается 9 мес. 10 дней; доят в продолжении 6 месяц. каждый день по 5 раз. Хорошая лошадь дает в день по 5 чашек или по нашим измерениям немного более полуведра; плохая дает 2 чашки; средняя 4 чашки в день или 4/10 ведра, но так как удои к осени уменьшаются , то примем его за 3/10) может дать в день 3/10 ведра, в шесть дойных месяцев 54 ведра, следовательно семье необходимо иметь не менее 3-х лошадей.
Средняя корова (корова «отхаживается» через 1 и ½ года, стельность продолжается 9 месяцев; доят хорошую корову 12 месяцев, плохую 5, среднюю 7 месяцев, каждый день по 2 раза. Удой хорошей коровы ведро или 7 средних наших крынок, 10 киргизских чашек (плохой – 2/10 ведра, средней – 6/10 ведра) дает в день 6/10 ведра, скидывая 1/10 ведра на неравный удой, будем иметь в 7 месяцев 105 ведер, а для получения 390 ведер требуется 4 коровы.
Добавим к этому еще 10 овец (киргизская овца «отхаживается» через год; «стельность» продолжается 5 месяцев, доится 4 месяца; дает в день хорошая овца ½ чашки или 1/20 ведра или 6 ведер в год), которые могут дать в год 60 ведер молока для приготовления сушеного сыра или курта.
Таким образом, для обезпечения упомянутой выше экономической единицы необходимо: 3 лошади (самки), 4 коровы и 10 баранов.
Но чтобы стадо было без ущерба, и чтобы был запас мяса на 7 зимних месяцев и капитал от сырых продуктов скотоводства на приобретение муки и одежды, можно иметь еще одного двухлетняго жеребенка, одного производителя и двух бычков различных возрастов.
И так, стадо должно состоять из 5-ти лошадей, 6 коров и 10 баранов. При этом, из приплода ежегодно два бычка могут быть отделяемы на мясо, котораго необходимо до 30 пудов в зиму, а старая лошадь и корова, два жеребенка и теленок пойдут в продажу для покрытия остальных расходов хозяйства. Эти остальные расходы состоят в приобретении муки на 28 руб. 50 к., одежды, приблизительно, на 20 р., уплаты кибиточных и земских сборов и т.д. Если, наконец, прибавим на случай упадка скота еще двух двухлетних лошадей, то получится хозяйстве вполне обезпечивающее семью из пяти душ, т.е. с ежегодным приплодом придется на каждую душу по 6 голов скота, а считая только остающийся на лицо скот, по скотине на душу.
По официальным сведениям, в Кокчетавском уезде считается 59,145 жителей и 302,260 голов скота, т.е. по 5,1 животному на душу (В Кокчетавском уезде: киргиз: мужчин 30,810, женщин 28,335; лошадей 110,867, рогатого скота 24,875, мелкого скота 169,149, верблюдов 349) (Примеч.редакц. По новейшим сведениям, к 1-му января 1895 г. в Кокчетавском уезде числилось киргиз 35,510 душ муж. пола и 29,194 женского, а всего 64, 704 д. об. пола. У них было скота: лошадей 105,073, рогатаго – 39,285, овец и коз 99,630 и верблюдов – 267, а всего 244, 255 голов разнаго скота. Сравнивая эти цифры с таковыми же, приведенными И.Я. Словцовым за 1878 год, оказывается, что за 18 лет киргизское население Кокчетавскаго уезда увеличилось на 5559 душ, а число голов имеемаго им скота уменьшилось на 61,005. Раньше приходилось на одну душу 5,1 голов скота, а теперь всего лишь 3,8. Всего более уменьшилось лошадей и мелкаго скота; взамен их значительно усилилось разведение коров, что объясняется с одной стороны стеснением киргизских кочевок, за приселением в Кокчетавский уезд массы русских крестьян, а с другой стороны – стремлением возместить убыль в кобыльем и овечьем молоке, разведением более продуктивнаго в молочном отношением скота рогатаго. Тем же стеснением кочевок и уменьшением пользовательнаго скота объясняется и параллельное с ними увеличение киргизскаго хлебопашества. В 1894 году киргизами этого уезда было снято более 35,000 пудов разнаго хлеба. Особенно сильно развивается хлебопашество в рядом с Кокчетавским лежащих северных частях уездов Атбасарскаго и Акмолинскаго, где в 1894 году было снято киргизами 136,470 четвертей разнаго хлеба. Еще десять лет тому назад ими засевалось всего лишь 2408 четвертей. Г.Е. Катанаев).
Число всех кибиток в Кокчетавском уезде 11,605; взявши отношение их к числу жителей, получим, что на каждую кибитку приходится по 5-ти человек. Однако, если принять в соображение более 10% богатых киргиз, у которых насчитываются лошади тысячами, а овцы десятками тысяч, то окажется, что продовольствие средняго и беднаго населения можно считать не вполне обезпеченным. Таким образом, десяти голов скота, которыми Акилбек обуславливал свое семейное благосостояние, оказалось недостаточно; цифру пришлось почти удвоить.
Неужели Акилбек ошибся в своих расчетах?
— Лучше с мизинец счастья, чем с гору желаний, — ответил нам киргиз на своем языке, когда экономические счеты были покончены.
18-го июня утром отправились мы осматривать окрестности. При подошве Джеман-тау разбросаны березовыя рощи с кустарниками дикой вишни и кизильника. Гранит представляет здесь следы страшнаго разрушения и выветривания; громадные монолиты, оторванные с вершины ея и поваленный сосновый лес по склонам, делал восхождение на сопку крайне затруднительным.
Корни столетних сосен разветвляясь в щелях, образуемых гранитом, выходят иногда наружу, переплетаясь с мхами и лишайниками. В одном месте мы видели сосну, приютившуюся на медленно сползающем валуне, ствол которой толщиной в четверть аршина был закручен на подобие каната.
С вершины Джеман-тау на С.-З. открывается море пожелтевших трав, отдаляющее горизонт на неимоверно большое разстояние, так что синева неба как будто сливается с желтизной трав, принимающих вдали голубоватый отлив.
Не более как в версте от подошвы сопки к С-З. находится горько-соленое озеро Джеманкуль, совершенно лишенное животной и растительной жизни. С вершины горы видны древния очертания его берега, судя по которым можно полагать, что площадь, занимаемая озером, уменьшилась по крайнее мере в 50 раз. Хвойный лес, спустившись с горы, протянулся зеленой лентою к северному берегу озера. Очевидно, что эта сосновая полоса леса сползла с горы вместе с гранитом, обнаружившим в этом направлении наибольшую степень разрушения.
К Ю. Джеман-тау слегка холмистая местность с небольшими болотами и речками покрыта березовыми рощами и роскошными зелеными лугами. Экскурсии наши кругом в окрестностях сопки обнаружили выходы кремнистых и глинистых сланцев, а к подчиненным породам принадлежит гранит, прорвавший вероятно эти сланцы на обширном пространстве.
В пяти верстах на восток видно солоноватое озеро Кунду-куль с тонкими поросшими камышом берегами. А вдали на юго-восток озеро Сасык-куль. Это пресное озеро лежит на гранитном ложе; с юга ограничено совершенно выветрившейся и разрушенной горой, от которой осталась только гранитная подошва из монолитов, поднятая над горизонтом воды в озере на 3 слишком сажени.
При подошве Джеман-тау с С.-В. В. стороны близ многочисленных киргизских зимовок на открытой поляне расположено 6 древних могил. Могилы эти насыпей почти совсем не имеют и состоят из врытых на ребро гранитных плит, расположенных в виде круга. В средине одного из таких кругов остались следы врытой здесь каменной бабы. Впоследствии такие памятники древности видели мы на речке Чаглинке к Ю.-З. от станицы Кокчетавской.
Следующий день (19-го июня) прошел в составлении гербария и в набивке чучел птиц. 20-го июня двинулись в путь на Ю.Ю.-З. по направлению к озеру Саумал-куль.

6. От Джеман-тау до озера Саумал-куль.
Дорога сначала шла по холмистой, песчано-глинистой равнине между березовыми рощами, приютившими много одиночных киргизских зимовок. На 12-й версте лес начинает редеть. Слева появляются займища и болота с пресною водою, лежащия в неглубокой ложбине, ограниченной с В. небольшой гривкой, которая тянется от горы Джеман-тау. Ложбина эта берет начало немного севернее озера Кош-куль, почти по 55,5 с.ш. и тянется до озера Тарангуль. Весною, во время половодья, на всем протяжении ее течет небольшая речка Камыш-акты. Летом речка имеет течение только в верховьях, соединяет между собой несколько маленьких болот и впадает в займища в 12-ти вер. к Ю.-З. от сопки Джеман-тау. Далее по направлению к Тарангулю остается только след ея в виде мелких, расположенных в ряд озерков. Берега речки глинисто-песчаные, выходов гранитных и метаморфических пород не замечали. Переехав Камыш-акты в брод в ея верховьях, мы направились по холмистой равнине с редкими березовыми рощами. Слева сопка Аир-тау, а более на Ю.-В. Имантавская служили нам путеводными маяками.
В 7-ми вер. от Саумал-куля картина растительности резко изменилась. Ветви высоких сосновых и березовых деревьев загородили чудную даль горизонта; дорога шла холмами из глинисто-сланцевых пород, покрытых наносами. Саумал-куль (кривое озеро), имея в окружности не менее 25 вер., вытягивается с Ю.-В. на С.-З. Берега его песчано-глинистые с выходами на ю.-в. берегу глинистых сланцев. Там, где этот берег выдается полу обрывом сланцы, называются точильными. По западному берегу найдены известковые желваки и по-восточному между кварцевыми гальками и дресвой обнаружены следы прекрасной болотной-железной руды и бураго железняка.
На ю.-з. берегу, вблизи березовой рощи, года два назад поселилось семейство челябинских крестьян-переселенцев; к ним присоединились шадринцы, затем пермяки, а в нынешнем году явилась партия тобольских крестьян. Образовалась небольшая в 25 дворов деревенька: «она была рождена, но не крещена», говорили мужики. Заводя хозяйство, крестьяне не знали еще, дозволят ли им здесь поселиться; жили под страхом и строились под секретом. Домики – по новости – сложены на скорую руку, в большинстве случаев без дворов и без крыш с потолками, покрытыми землей.
На наших глазах подошла партия в 10 семей и к утру смастерила себе небольшие шалаши рядом с шалашами, поставленными другими переселенцами. Настроение переселенцев производило самое отрадное впечатление; дома строятся помочами, пашни нанимаются у киргиз «с-обща», хлеб убирают миром.
— Здесь у нас благодать! — говорили крестьяне.
Действительно, по западной стороне криваго озера глинисто-черноземный пласт залегает глубже 3-х четвертей. Пашня без паров и без унаваживания может выдерживать не менее 6 посевов. Земли хотя и кортомятся у киргиз по 60 коп. за десятину, но вполне окупают арендные расходы и труд. На десятину в прошедшем году было посеяно 10 пуд. и получено 20 копеек по 60 снопов каждая; 100 снопов дали 15 пуд., стало быть с десятины снято 180 пудов. Цены на пшеницу 40 коп пуд, на овес 1 руб.50 коп. четверть. Работник здесь получает в год 30 руб., а поденно жать десятину хлеба нанимается за 25 коп., косить по 40 коп. Лес на постройку домов находится в 16 верст. близ Аиртавскаго выселка. Крестьяне, однако, считают более выгодным покупать у казаков готовые дома и перевозить их в свою деревню. Изба в две комнаты ценится здесь от 50-60 руб., в одну комнату от 20-30 рублей (Теперь описываемый здесь крестьянский заселок получил права гражданства: наименован Кривоозерным и наделен землей по 10-ти десятин на мужскую душу. Дворов в Кривоозерном считается 224; жителей мужескаго пола 917, женскаго 799, всего 1716 душ. В селении имеется церковь и школа. Г.Е. Катанаев).

7. От Саумал-куля к горам Аир-тау.
23 июня в 3 часа утра отправились мы на З. к казачьему выселку Аиртавскому (выселок этот казаки называют Ертавский, Ертавчик). Дорога пролегает между невысокими гранитными холмами. На вершине одного из них, слева от дороги, в 2-х верст от выселка, мы нашли 15 могильных курганов, сложенных из гранитнаго щебня.
В Аиртавский выселок прибыли в 11 часов утра. Селение это расположено на ю.-з.-м берегу огромнаго рыболовнаго озера Чалкар, распространяющегося от В. к З. Близ самаго выселка начинается небольшой горный кряжик, идущий сначала параллельно берегу озера на В., а потом круто поворачивающихся на Ю.-З. Береговая часть хребта состоит из разрушенных сопок, соединенных между собою подошвами, каковы: Толмач, Безымянная и Чалкарская. Часть хребта от поворота на Ю.-З. называется Аир-тау. Внутри угла, образуемого Чалкарскими и Аиртавскими сопками, находятся два чрезвычайно живописные торфяные озера.

Аиртавский выселок основан в пятидесятых годах. Население состоит большею частью из переселенцев Саратовской, Пензенской, Пермской и Тобольской губерний, недавно приписавшихся к казачеству. Старых казаков или старослужащих, как они себя называют, немного. Они не отличаются предприимчивостью и поэтому в продолжении двадцатилетняго здесь обитания не сумели воспользоваться щедрыми дарами природы их окружающими. Горы кругом выселка покрыты прекрасным строевым лесом, между тем дома жителей отличаются крайней бедностию и теснотой (Следует иметь в виду, что по существовавшим во время заселения казаками Кокчетавскаго уезда военнопоселенческим порядком казачьи дворы могли строиться не иначе как по утвержденному в Департаменте военных поселений плану: одноэтажные, пяти, много шестистенные с палисадниками. Во время поездки И.Я. Словцова таких подневольно построенных домиков было еще много. Теперь, с предоставлением казакам большей свободы домостроительства, помянутые образцовые домики отживают свой век и быстро заменяются новыми, более обширными и выстроенными по собственному вкусу хозяев. В настоящее время в Аиртаве более 360 домов, хорошая церковь и две школы (мужская и женская). Жителей 912 душ мужскаго и 909 женскаго пола, всего 1821 душа обоего пола. Г.Е. Катанаев).
Верстах в 7-ми от деревни залегают известняки, но обжиганием этого материала никто не занимается. В 15-ти верст. к З. по р. Бурлуку есть выходы глинистых и точильных сланцов; тут же встречается бурый железняк и, наконец, близ самаго выселка – прекрасный материал для жерновов. Чрезвычайно плодородныя земли, окружающия выселок, при общинном владении по 30 десятин на душу, обрабатываются казаками в самых ничтожных размерах (По сведениям за 1895-й год аиртавскими казаками засеяно было 1616 десятин разного хлеба, а снято 10,588 четвертей, т.е. на каждый двор в среднем выводе 4 и1/2 десят. засева и 30 четвертей или до 240 п. сбора. Г.Е. Катанаев). Окуни, щуки, караси и плотва (чебак) на озере Чалкаре вылавливаются только сетями и удочками для собственного употребления.
Переселенцы, недавно приписавшиеся к казачеству, более предприимчивы. Пермяки в 2-х вер. от выселка Аиртавскаго устроили своими деревенскими средствами паровую печь для перегонки дегтя и смолы. Они же занимаются добыванием жерноваго камня из сопки Толмач и плетением лубяных коробок.

25-го июня из Аиртавскаго выселка я экскурсировал на З. по течению реки Нижняго Бурлука, впадающей в Ишим. Речка Нижний Бурлук вытекает из озера Копча небольшим ручьем в довольно глубоких илистых берегах, обнаруживающих хорошие признаки болотной железной руды. Далее верстах в 20-ти от истоков, по берегу до самаго ея впадения, выступают кремнистые и зеленоватые глинистые сланцы (оселочный камень), пересеченные местами прожилками белаго кварца. В окрестностях выселка к З. глинисто-черноземныя почвы только съизредка прерываются солончаками. Березовыя рощи распространяются не более как на 30 вер. Мусорныя почвы там, где прежде стояли киргизския зимовки, дают прекрасные урожаи конопли самаго высокаго качества.
В тридцати верстах на восток залегает обширное горько-соленое озеро Джелдыбай, отделенное от озера Челкар сухой каменисто-песчаной равниной. Обширные камыши по всем его берегам скрывают табуны самых разных плавающих птиц. Здесь мы провели двои сутки и выехали с богатыми коллекциями. К югу от озера залегает холмистая равнина, переходящая в сопки Байкашкар и Илликты. В 4-х верстах от озера встречаются обширные курганы, на двух из них находится гряда кварцевых камней, величиной с голову и более, расположенныя от Востока к Западу.
26-го июня мы собрались переехать в поселок Имантавский; перед отъездом вышло маленькое недоразумение с хозяином квартиры. Поместившись в маленькой казацкой избе, мы имели неосторожность условиться в кортомной плате весьма неопределенно. Рубль в день, который он спросил с нас, показался ценой подходящей. Казак сначала был доволен своими квартирантами; соседи завидовали счастию своего односеленца, но потом , когда увидел, что Бог послал на его взгляд «чудных» и простоватых гостей, решился, выражаясь на местном языке, нас «оказачить» (обмануть). На прощаньи, пересчитывая полученныя от нас деньги, распорядился прежде всего затворить ворота и решительно заявил, что не выпустит нас со двора, если мы не заплатим за каждый день по рублю с человека: так-де было ряжено.
Таким образом, в Аиртавском выселке квартира (изба) и стол из 3-х кринок молока и 20 яиц стоили нам горазда дороже, чем в лучших меблированных комнатах Петербурга.
Затребованныя деньги были немедленно отданы и, напутствуемые благодарностию, добрыми пожеланиями хозяина и приглашениями пожаловать к нему «на предки», мы отправились в путь.

8. От Аиртау к горам Имантавским.
Дорога шла по прекрасной глинисто-черноземной почве; слева к В. лежали ряды небольших холмов, стоящих из кремнистаго сланца, пересеченные от С.-В. к Ю.-З. прожилками белаго кварца с вкрапленным железным блеском.
Не доезжая 10-ти вер. до станицы Имантавской показалось громадное озеро Капча. С.-в. берег его неизменный; противоположный ю.-з. – гористый. Имантавския сопки, покрытые сосновым лесом, примыкая с ю.-з. стороны к озеру, придают окрестности очаровательный вид.
В настоящее время Капча по длине своей простирается не более 15-ти вер., но прежнее ложе его было втрое более. Путь наш лежал по песчаному восточному берегу., покрытому гранитным щебнем и галькою, с выброшенными на берег раковинками обитающих в этом озере Перловок. На этом берегу расположены казачьи рыбалки. Озеро Капча издревле славилось по своим рыбным промыслам; в нем ловятся щуки, лини, караси, окуни, язи, чебаки (плотва), ерши и ельцы. Щуки в настоящее время попадаются нередко более пуда; язи и лини 8 фунт., караси в 7 фун., окуни в 3 фун., ерши по ½ фунту. Нерест или метание икры рыб в озере идет в следующем порядке. Ранее всех в конце апреля и не позднее 9-го мая нерестятся ельцы, язи, щуки и чебаки; через неделю окунь, в половине июня карась и, наконец, после половины июля, линь. Рыболовство производится сетями, котцами и жерлицами; ловля неводами воспрещена, поэтому казаки уходят на промысел на р. Ишим. Засоленную рыбу летом казаки Имантавской станицы отправляют в Ялуторовский округ на ярмарки в селах Мокроусовском и Уковском, а осенью в село Моршихинское Курганскаго округа, на ярмарку Трехсвятительскую.
Цены на рыбу следующия:
1 пуд щуки 1 р. 50 коп. (пудовая щука – 3 р.)
1 пуд язей 1 р. 50 к. до 2 р.
1 пуд сушеных карасей 1 р. 60 к. до 3 р.
1 пуд соленых линей 1 р. 50 к.
1 пуд соленых окуней от 70 к. до 1 р. 50 к.
1 пуд соленых чебаков 1 р.
1 пуд ершей 2 рубля.
Население Имантавскаго выселка состоит из старых казаков (около 60 семей), мордвы и татар из Пермской губернии. Выселок разделяется на татарскую и русскую половину. Старые казаки, или старослужащие, относятся к новичкам-переселенцам Пермской губернии свысока и с пренебрежением. При случае напоминают им, как мордва была приписана к казачеству и отдана под надзор старослужащих, которые должны были обучать их военному делу и «обиходу» (чистоплотности) по отношению к домашней жизни.
— Пришли зверь-зверем; мы их обществом драли и били, чистоплотности учили, а теперь – смотришь, мордва лучше нас живет, говорят обыкновенно казаки (Согласно господствовавших в те времена военнопоселенческих порядков, одновременно с заселением кокчетавских поселков мордвою, хохлами и частью татарами, в этот уезд были в качестве руководителей выселены с линий, по жребию, и старые казаки, по 10-ти – 30-ти на поселок. С палкою и розгою в руках эти водворители казенной цивилизации не только заставляли новоселов строить дома по установленному одинаковому для всех образцу, но и жить в них согласно установленных правил: вставать в известное время по сигналу трубача, идти на уборку казенных лошадей, мести по субботам улицы, мыть и чистить полы, горшки и кадушки, варить щи и т.д. Г.Е. Катанаев).
Мордвины – народ трудолюбивый, отличные хлебопашцы и рыболовы. Старые казаки, в большинстве случаев, живут менее обезпеченно. Татары, обитающие в выселке, считаются древнейшими обитателями; они причисляют себя к роду сибирских татар, населяющих пригорья Урала; производят предками своими род Алаты. Рассказываю, что, отделившись вследствие несогласий от своего юрта, они спустились в степи и подпали под владычество потомков Чингис-хана, задолго до образования Киргиз-кайсацкаго ханства (Имантавские татары-казаки в настоящем месте их жительства поселены одновременно с прочими новоселами конца 40-х годов. В поселке ими построена мечеть; должность мулы исполняет один из казаков же. Православные жители поселка имеют свою особую церковь. К 1-му января 1896 г. в Имантаве числилось более 500 домов и 2536 душ жителей обоего пола, в том числе татар 830 душ. Г.Е. Катанаев).
— «Вы послушайте только, что про вас говорят!». В деревне ходили слухи, что приехали «оборотни» рыбу завораживать и плодородие из земли вынимать; нужно было держать себя крайне осторожно.
На другой день с проводником мы отправились осматривать окрестности. В первую экскурсию обогнули с Ю.-З. Имантавския сопки до станицы Арык-Балыкской, к С.-З. от которой в 3-х вер., в березовой роще, нашли до сих пор сохранившиеся следы чудских копей. Имантавский хребет, как ранее было сказано, огибает южный и ого-западный берег озера. Дорога к станице Арык-Балыкской идет близ этого хребта по гранитному помосту, прорезанному слоями белаго кварца и отделенному от подошвы довольно глубоким логом, выпадающим к З. в реку Бурлук. Равнина, по которой мы ехали, покрыта березовым и сосновым лесом, за которым верстах в 7-ми на юг залегают глинисто-черноземныя поля, засеваемыя рожью, белотуркою и черноколоскою, которыя в благоприятные годы дают урожай сам тридцать и более. По открытым полянам, в междулесье и по холмам в первый раз встретили мы заросли дикаго персика, теснящагося здесь среди кустарников далеко от родины.
На ю-з. стороне озера Имантавския горы оканчиваются безлесными холмами, а при подошве их лежит станица Арык-Балыкская. Далее к С.-З. и к С. из озера Капча выпадает речка Нижний-Бурлук, по обе стороны которой равнина покрыта прекрасной черноземной почвой. Следы заброшенных арыков, разделяющих крестообразно поля, свидетельствуют о развитии здесь хлебопашества в самыя отдаленныя времена. Однако, киргизы и казаки не помнят, кому принадлежали эти арыки.
Чудские копи лежат к С.-З. от станицы Арык-Балыкской при подошве небольшаго холма, покрытаго березовым лесом. Неглубокия ямы, которых мы насчитали более десятка, и кучи отвалов (Примечание. В отвалах копей найдена железисто-свинцовая отверделая серебряная руда; бурая железистая глина с примазками серебро-свинцовых руд; медный блеск; лучистая медная зелень; печенковая медная руда; медный колчедан и кирпичная медная руда. Основная порода прииска – серо-зеленый глинистый сланец и слюдяной-глинистый сланец; кварц и змеевик рассеяны в виде небольших галек и отломков), заключающих в себе серебряныя и медныя руды, могли бы дать в настоящее время богатейший источник горной промышленности. Шангин в своем путешествии упоминает еще о другом местонахождении чудских копий вблизи Имантавских гор. Местоположение их он описывает следующим образом: «Глинисто-сланцевая, плоская, не слишком высокая, густым сосновым лесом покрытая гора, от ю.-з. берега озера возникающая, и от довольно высокой горы Иман-тау лесистым логом разделенная, обратила на себя наше внимание обширными копями древних народов». Отыскать мы их не могли.
К В. от озера Капча до речки Чаглинки, на протяжении 40 верст, залегает слегка холмистая, безлесная равнина. Гранитный щебень по пригоркам состоит из крупных зерен краснаго полеваго шпата и выветрившейся серебристой слюды. Всюду встречаются глыбы белаго кварца. Гранитное плато на всем просторе прорезано здесь жилами белаго кварца почти в меридиональном направлении. Киргизы рассказывали нам, что на этом пространстве еще в сравнительно недавнее время находилось много врытых в землю каменных истуканов (баб). Первая гранитная баба, по указанию киргиз, найдена нами на речке Чаглинке близ брода Кунуспай по направлению к зимовкам Джаркына. Она представляет довольно искусно высеченное изображение человека с опущенными вниз руками, обращеннаго лицем на З. Вышина истукана до темени 146 сантиметров, до лба 129 сантим., от темени до подбородка 51 сантим. и кругом шеи 119 сантим. В 2 ½ шагах от этого изваяния был врыт в землю другой, небольшой истукан, величиною в 30 сантим., чрезвычайно похожий по отделке и по изображению на перваго, с лицем, обращенным в ту же сторону. Вторая большая гранитная же баба с речки Чаглинки, близ озера Копа, была перенесена в город Кокчетав и поставлена близ уезднаго управления. Этот экземпляр представляет нечто похожее на воина, держащаго в правой руке чашку, в левой меч. Вышина истукана 166 сант., от темени до подбородка 47 сант., кругом шеи 121 сант. Третья баба имеет вид обелиска с высеченным изображением воина на одной из сторон; она найдена в двух верст. к Ю-З. от озера Джелтыбая. (Все три экземпляра своевременно представлены мною в Западно-Сибирский Отдел Императорскаго Географическаго Общества).
Осмотрев окрестности Имантавскаго выселка и приведя в порядок собранныя зоологическия и ботаническия коллекции, 28-го июня мы отправились в горы для ботанических наблюдений. Иман-тау, по составу своего гранита и по степени его разрушения, сходна со знакомыми уже сопками: Аиртавской и Джемантавской; но растительность, покрывающая склоны и долины, здесь совершенно иная. Ущелья гор покрыты непроходимыми зарослями малины; в долинах, освещенных солнцем, встречаются калина, белая и красная смородина, по склонам – вишня и дикий персик. При подошве горы по оврагам вместе с березою попадаются чернотал, белотал, осокор и ветла. Травянистая растительность ничем не отличается от растительности Аиртавскаго сопочника.

9. От Имантау к горам Джаксы-Янгыз-тау.
1-го июня из выселка Имантавскаго отправились мы к горам и озеру Джаксы-Янгыз. По рассказам киргиз-старожилов в недавнем прошедшем, пространство, по которому пролегал наш путь до выселка Нижне-Бурлукскаго, было покрыто сплошными лесами; в настоящее время лесная растительность здесь совершенно исчезла. Около выселка Мало-Бурлукскаго дорога шла правым берегом Биш-Томак. Речка эта течет от В. к З. Каменистое ложе и крутые берега ея представляют по левой стороне прекрасныя обнажения роговиков с прожилками кварца, волчеца и роговой обманки, а по правой – слои мелкозернистаго гранита с розоватым полевым шпатом и кварцем тельнаго цвета.
Около выселка Больше-Бурлукскаго мост через Биш-Томак укреплен на устоях, представляющих естественные монолиты кремнистаго сланца. От Больше-Бурлукскаго выселка на Ю. к станице Акан-Бурлукской расстилается совершенно ровная кипцовая степь. Акан-Букрлук по народонаселению состоит из малороссов Саратовской губ., мордвы и старых казаков, которых насчитывают здесь не более 15-ти семейств. Станицу окружает холмистая степь, покрытая кипцом и ковылями. К западу из озера, близ станицы, вытекает река Акан-Бурлук, впадающая в Ишим. Берега ея состоят из глинистых сланцев, роговообманковых сланцев и порфиров. Между слоями тонколистоватаго глинистаго сланца Шангин в 1815 году нашел здесь в железистых охристых глинах серебряную руду, в пуде ½ золотника серебра. Далее на З. расстилается сухая глинистая степь, среди которой возвышается в 60 верстах от Джаксы-Янгыз-тау сопка Салпык вышиной до 20 сажень. На Ю.-В. в 3-х вер. поднимаются порфировыя скалы горы Джаксы-Янгыз-тау (одна из красивых гор) с громадным, в 15 вер. длиною, при подошве их с С.-В. озером того же названия. Леса, покрывающие недавно сопку, выжжены и вырублены; почвенный травянистый поров, характеризующий лесную растительность, погиб. Степная флора кипцов и злаков дружными рядами поднимается по склонам горы, отвоевывая себе пространство у трав, произрастающих ранее под покровительством хвойных исполинов.
Пашни около Акан-Бурлукской станицы расположены большею частью по склонам увалов, в особенности таких, вершины которых покрыты кустарниками и березовыми рощами. Хлеба, по причине засухи в 1878 году, были небольшие; ждать хорошаго урожая было трудно. Повсеместные следы арыков, оставленные в этой местности древними обитателями, свидетельствуют о том, что хлебопашество во времена доисторическия велось здесь лучше, чем теперь.
Речка Бурлук, проходя по холмистой равнине, представляет много удобств для того, чтобы без большаго труда воспользоваться ея водами. В окрестностях распространены все богатства, необходимыя для крестьянина; в 15-ти вер. находится строевой лес; вблизи деревни прекрасная вязкая красная глина, из которой кирпичи можно выделывать простым просушиванием без прокалки; граниты и жерновые песчаники залегают в 17-ти вер. от станицы; озеро Джаксы-Янгыз-тау представляет неистощимый источник для рыбнаго промысла. Между тем население живет бедно, никакими промыслами не занимается. Рыбу солить не умеют, жерновой камень привозят с Горькой линии, свечи покупают в Кокчетаве за дорогую цену. В силу Высочайше утвержденнаго мнения Государственнаго Совета от 21-го апреля 1869 года, казакам при общинном владении землею, полагается по 30 десятин на каждую душу мужскаго пола, но так как 1/3 степнаго пространства признается неудобною землею, то в действительности казакам отводится по 40 десятин на душу. В земле, таким образом, недостатка нет, а земледелие сравнительно незначительно (В описываемом районе расположено девять казачьих станиц и поселков: Чалкарский, Аиртавский, Лобановский, Имантавский, Арыкбалыкский, Верхне и Нижне-Бурлукские, Аканбурлукский и Якшиянгизтавский.

Земельный надел всех этих поселений равняется 277,858 десятинам; в том числе: под озерами и болотами 14,951 десятина, совершенно неудобных 12,624 д. и собственно удобных 250,982 десятины, из которых под усадьбами 2341 д., под лугами 14,060 десятин, под степью годною к пашне 126,412 десят., под выгоном 66,707 д., под лесом – сосновым 7374 д., под смешанным – 7532, березовым – 25,853 десятины. Значит, на мужскую душу по населению к 1-му января 1896 г. приходится удобных земель разных наименований 29 ½ десятин. К означенному времени во всех помянутых девяти поселках числилось: 3153 двора, 8 церквей, одна мечеть, 14 школ (в том числе мужских 5, женских 5 и смешанных 4), питейных заведений 9. Жителей мужскаго пола 8521 душа, женскаго 8193. В течение 1895 года всем этим населением было засеяно 15,781 десятина разнаго хлеба (по 5 десятин с небольшим на двор) и снято хлеба 141,757 четвертей. Домашняго скота числилось: лошадей 6304 головы, рогатаго – 13,651 и мелкаго скота 17,730 голов. Не безынтересно будет к сказанному добавить для характеристики сельскохозяйственных начинаний описываемаго района за последние три-четыре года, что казаками названных поселков за это время через посредство Войсковаго Хозяйственнаго Правления выписано: жатвенных машин-сноповязалок 3 на сумму 1402 рубля, легкий жней и косилок 8 на 2095 рублей, молотилок конных, ручных с соломотрясами и без них 9 на 1214 руб., ручных аропкинских и австрийских коз и других мелких орудий на 257 рублей, а всего на 4968 рублей. Сверх того, по личному заказу самих казаков, сколько мне известно, за это же время куплено две жатвенные машины; 15 двух- и трех-корпусных железных плугов и более 120 веялок и сортировок; последния приготовляются в соседнем крестьянском поселке Кривоозерном братьями Горчаковыми; чугунныя части выписываются с Каслинскаго завода Екатеринбургскаго уезда. С прошлаго года мастера этого дела появились и между местными казаками, особенно в поселке Нижне-Бурлукском, где приготовляютя теперь не только веялки, но и молотилки с деревянным приводом. Г.Е. Катанаев).
Описание горы Джаксы-Янгыз-тау и берегов озера в минералогическом и геогностическом отношениях будет сделано ниже. На одном из полуостровов западнаго берега озера Джаксы-Янгыз-тау находятся следы каменнаго вала шириною в одну сажень, отделяющаго полуостров от материка и состоящего из четырехугольных порфировых камней; мы не сделали здесь археологических раскопок, потому что масса материала, обширность предстоящаго пути и недостаточность времени, которым можно было воспользоваться, заставляли торопиться наблюдениями, которыя на нас были возложены.

10. От Джаксы-Янгыз-тау к Сандыктавской станице.
Четвертого июля двинулись мы по северному берегу оз. Джаксы-Янгыз-тау через казачий поселок того же названия. Зеленовато-серый камень и беловатый кварц по обе стороны дороги представляют обнажения в виде небольших холмов, простирающихся до самого берега. К В. от поселка Джаксы-Янгызставскаго местность постепенно понижается к долине р. Таскыр-Джеланды-су, впадающей в р. Ащелы, приток Ишима. Луговыя места во впадине по обе стороны Таскыра, покрытыя роскошными травами, служат скотопрогонным трактом для перекочевок киргиз (Теперь на месте бывшаго пикета образовался крестьянский поселок Михайловский, имеющий более тысячи душ обоего пола. Г.Е.Катанаев).
Первая половина лета еще не миновала, а киргизы возвращались уже со своих летних кочевок. Вследствие сухого бездождняго лета в южной части области, куда откочевали весной киргизы Кокчетавскаго уезда, подножный корм для скота выгорел; пришла пора возвращаться к зимовкам. Длинныя вереницами арб, запряженных быками, табуны скота, масса погонщиков, медленно продвигались на С.: скрип колес, крики и ауканье пастухов разносились далеко по степному пространству и несколько разнообразили и оживляли безмолвную тишину равнины.
Поздно вечером мы добрались до Таскыр-Джеланды су. Речка эта в верховьях своих лежит в глинистом русле с довольно высокими (2сажени) и крутыми берегами. По берегам попадается круглыя гальки выветрившагося гранита. Вниз по течению она местами прорезывает глинистые сланцы; в большинстве же случаев проходит по песчаному ложу.
Таскыр-Джеланды су известна у киргиз и казаков под именем Джеланды, т.е. змейной речки. Киргизы разсказывали, что по берегам этой речки в среднем ея течении змеи встречаются в громадном количестве, однако, наши экскурсии не обнаружили их присутствия. На левом берегу Джеланды по прямому направлению из Джаксы-Янгызставскаго поселка к Сандыктавской станице стоит уединенный казацкий пикет, в котором мы переночевали и с разсветом отправились далее.
Отсюда равнина незаметно повышалась к В.; вдали виднелись Моральдинския горы, простирающиеся на 12 верст в виде небольшаго хребта от Ю-З. на С-В. В том месте, где нам пришлось перевалить через эти сопки, ширина их не более 4-х верст. При в-х склонах от С.-В. на Ю.-З. течет речка Джебай, или Сандыктава, впадающая в р. Атбасар, приток Ишима с правой стороны. Долина Джебая между Моральдинскими и параллельно им идущими Сандыктавскими сопками, имеющими не более 3-х вер. в поперечнике постепенно расширяется к югу. На правом берегу реки стоит Сандыктавский пикет, куда мы прибыли 5 июля. Три дня, проведенные нами в Сандыктавском пикете, были употреблены на пополнение наших зоологических и ботанических собраний посредством экскурсий в горы и по равнинам, доставившим нам обильный материал.
6-го июля экскурсировал я по речке Такыр-Джеланды су, притоку Ащелы. Здесь, судя по названию реки (Джелан – змея), я надеялся пополнить свои коллекции пресмыкающимися животными, но надежды эти не оправдались, и я сухой глинистой степью переехал на речку Ак-Карайкты, которая по прямому направлению на запад находится от Такыр-Джеланды су в 50 верстах. Ак-Карайкты впадает в Ишим с правой стороны; по берегам ея всюду встречаются выходы глинистых сланцев; цвет их внизу сероватый и бурый, выше желтоватый и на самом верху холмов окрашен железняками в красный цвет. Всюду они тонкослоисты и нежные на ощупь, поэтому употребляются на оселки и точила. Киргизы утверждают, что по берегам реки Ак-Карайкты в прежнее время рос сосновый бор, но он уничтожен пожарами. В 19-ти верстах на Ю.-З. Шангин описывает найденный им медный рудник, в котором по испытании оказалось в пуде два фута чистой меди. Этого рудника я найти не мог; время уничтожило следы от турфов, а заняться изысканиями у меня не было времени. Здесь же описаны Шангиным шесть древних городищ: четыре из них стоят друг от друга на сто сажен, пятое позади их в сто саженях от берега и шестое в 2 ½ верстах к востоку. Городища имеют форму эллипсовидную, с воротами, обращенными к восточной и западной сторонам. Стены при воротах украшены четвероугольными башнями. Судя по остаткам двух сохранившихся дугообразных валов, место, где были городища, в 23 верстах от истоков Ак-Карайкты, было мною найдено, но от описанных знаменитым путешественником сооружений не осталось никаких следов.
По направлению к урочищу Джаркаин-агач и по направлению к верховьям речек Кызыл-су и Кара-мур глинистые сланцы обнаруживаются яснее, и здесь они залегают на кварцевых сланцах и пещаниках.
Киргизы, прикочевавшие в окрестности со своих летних стойбищ, постоянно доставляли нам прекрасные экземпляры птиц и животных. Близко стоя к живой природе, они гораздо яснее и лучше русских казаков поняли цели нашего путешествия. Природная подвижность и пылкая любознательность кочевников скоро связали нас с ними тесными тамырством (дружбой). Наблюдения над проходившими табунами и расчёты наших друзей дали нам слабую возможность ориентироваться к вычислению пространства, необходимаго в Кокчетавском уезде для кочеваго скотоводства. Мы руководствовались такими соображениями:
Для того, чтобы в день совершенно потравить десятину луговаго пространства, необходимо спустить на нее не менее 27 голов лошадей и рогатого скота, стало быть, одна лошадь может потравить в день двадцать седьмую часть десятины, или в продолжении семимесячных тебеневок (зимних пастбищ) восемь десятин.
Летом лошадь в выборе пищи более разборчива: пущенные на луга косяки лошадей, насколько нам доводилось наблюдать, выщипывают сначала бобовыя и губоцветныя растения, вместе с ними кипец, пшеничку, затем арженец, мятлицу, солянки и потом уже, как бы по необходимости, принимаются за остальной корм. Вообще летом десятина потравляется меньшим количеством скота.
По расчетам оренбургских киргиз для зимних пастбищ нужно не менее 10 десятин на голову; у башкир приходится немного более 9 десятин. Таким образом, для прокормления кочевой семьи в 5 человек, обезпечиваемой двадцатью тремя животными, необходимо не менее 184 десятин лугового пространства. Считая в Кокчетавском уезде всего скота около 305260 голов, окажется, что необходимо иметь для прокормления этих стад не менее 2442,080 десятин.
Перекладывая разсчет пространства на количество кочеваго народонаселения в 59145, считая при этом за экономическую единицу 5 человек, получаем, что такому количеству народонаселения потребуется не менее 2121,363 десятин. Будь это население оседлым с наделом в 20 десятин на душу, для него потребовалось бы пространства в 9 раз менее.
Настоящие разсчеты определения пространства, необходимаго в кочевом быту, вводим мы в наш труд не более, как материал для сравнения с другими подобными же наблюдениями, отнюдь не приписывая им безусловной точности.
Дружеския беседы с киргизами открывали нам в них самыя дорогия стороны внутренняго миросозерцания. Киргизский народ не обижен природою. Правда, киргиз при первом с ним знакомстве кажется иногда угловатым, малоразговорчивым и пасмурным на вид; звуки его голоса жестки, отрывисты, лишены благозвучия. Но стоит только ближе с ним познакомиться, получить его доверие, и тогда он обнаружит всю силу своей доброй, задушевной, поэтической природы. Киргиз – поэт, юморист и подчас глубокий мыслитель. Его сказки, песни и в особенности пословицы с поразительной ясностью подтверждают сказанное.

В нужных случаях он сдержан в разговоре, следуя пословице:
Он баленын тугузы тильден тувар
Ксы сюйлямей тилин бувар.
Т.е. из десяти бед девять от языка, держи до времени язык на привязи.
Другое говорит он с тамыром (другом) за чашкой кумыса:
Сюзь сюзден тувар
Сюйлямесен кайдан тувар.
Или (приблизительно): слово родится от слова, а если молчать – откуда оно возьмется.
Если киргиз замечает, что собеседник с ним не соглашается по упорству, то старается прекратить разговор по пословице:
Сюзни айтса керек акыганга
Айтыб айтбай не мене кулагин мактаменен ткканга.
Говори тому, кто может понимать, а не тому, у кого уши заткнуты.
Любознательный и пытливый киргиз говорит:
Кургеным нян коб икен курмегеным
Бу дуньяда ахши икен ульмегеным.
Т.е. в этом мире больше не виданнаго, чем виденнаго; хорошо, что я не умер.
Ко всякому доброму начинанию киргиз готов относится сочувственно и поддерживать это начинание. Он говорит: дурак скорее спалит себе усы и бороду, чем задует светильник, зажженный умным. Или:
Акылды – нын джаккан чирагын ахмак
Урюн учурел маз сакалы минен мурты куер.
В своих желаниях и потребностях киргиз старается быть скромным и к жадности относится с порицанием. Одна из народных пословиц говорит:
Устаган-нын колынан кетмесе икен,
Джеген нын аузынан кегмесе икен.
Или: хорошо и то, если бы взятое в руки не ушло, а попавшее в рот не выпало.

В другой пословице говорится:
Мулла укувга риза булмас
Залим адам урлук ни коймас
Хатунлар джуктыге тоймас.
Т.е. только мулла не насытится ученьем, худой человек воровством, да женщина беременностью.
Скромность в желаньях лучше всего выражается такой пословицей:
Таудай талюо бергенче
Бармактай бак берсюн.
Или: лучше с мизинец удача, чем с гору желаний.

Все богатство киргиза в его стадах; в них все его благополучье и счастье. Но богатство это не прочное, вполне зависящее от случайностей. Чума в летнее время, вьюга и «джут» в зимнее – могут богача обратить в бедняка совершенно неожиданно. Вот почему между киргизами богач более снисходителен и жалостлив к бедняку, чем это замечается между оседлыми земледельцами.
«Тангри биреу, кезек икеу», — говорит кочевник. Т.е. «Бог один, а время бывает разное».
Общественность и гостеприимство – черта, свойственная кочевникам — выработалась вследствие тесной зависимости одной семьи от другой, одного рода от других родов. Кочевнику необходимо знать своих соседей и родню за сотни верст, чтобы закрепить родовыя связи, в которых заключается общественная сила.
Кичкене куш-пын куваты ек
Азгана ильнын сюзнын байлау ек, —
говорит пословица: т.е. как нет силы в маленьком коше, так нет толку в словах малаго общества.
Другая пословица говорит:
Ялгыз агач байра бульмайды
Ялгыз юруб тюре бульмайды, —
Дерево не станет лесом, а один человек силой.

Гостеприимство у киргиз еще недавно выражалось в самых широких размерах. Теперь оно постоянно и очень быстро падает. В прежнее время незнакомый путник спокойно, не боясь отказа, подъезжал к любой богатой юрте, слезал с лошади и садился на землю. Хозяин высылал кошму м вслед затем приглашал в свою юрту, угощал кумысом и потом уже начинал расспросы: кто такой, откуда, что видел и слышал в пути? Для гостей сколько-нибудь влиятельных, если они приехали не на один день, ставилась белая палатка. В обеденную пору на деревянном блюде в юрту вносились нарезанные куски баранины. Хозяин, выбрав несколько жирных частей, подносит их ко рту гостя, и тот, прожевывая мясо, должен ответить тем же; при этом хозяин, наклонившись ко гостю, принимает мясо прямо ртом. Угощение кумысом, бараниной, сырьем считалось у киргиз долгом, и отказаться от него – значило обидеть хозяина. Тщеславие угостить хорошо гостя имеет отголосок в следующей пословице:
Кедей ликни коб керген
Узи таймай мя! Деимес
Етмиликни коб корген,
Уш такырмай а! деимес! —
кто долго был в бедности, тот, не наевшись, не скажет – на!, а кто долго был в сиротстве, не скажет – а!, пока не позовут его (к еде) трижды!

Гостей и знакомых у киргиза много, но друзья далеко не все. Выбор друзей в кочевой жизни обуславливается чрезвычайно разнородными соображениями. При тамырстве нередко в ходу пословица:
Ики-джаксы – кас булмас,
Ики джаман дос булмас! –
Два хороших человека не будут врагами, а два дурных – друзьями.
Киргиз входит иногда в самыя безкорыстныя искренния отношения к своим друзьям, и тогда для него безразлично – богат или беден его тамыр. Он говорит:
Берьги ек торгнан
Берк токыган без якшы,
Т.е.: прочная бязь – лучше шелковой материи.

Киргизы до того изнежены свободой и безпечной кочевой жизнию в привольных широких степях, что никакие блага европейской цивилизации не возбудят в них особой зависти. Привыкшие к простору, они не ищут лучшаго в обещаемых им удобствах оседлой жизни. Только сарт, по мнению киргиза, может понимать сладость оседлой жизни, потому что «это-де лошадь давно оседланная». Действительно, трудно верить, чтобы когда-нибудь киргиз сделался оседлым земледельцем. При известном давлении племя скорее угаснет, чем усвоит новые устои общественной жизни (Приведенные мною выше на стр. 26-й новейшия данныя о росте киргизскаго населения, и увеличения запашек параллельно с уменьшением земельных их угодий, и количества домашняго скота, по-видимому, не вполне подтверждают сомнения автора в способности киргизскаго племени приноровиться к изменяющимся условиям жизни и хозяйства. Г.Е.Катанаев).
Вступив сравнительно недавно в русское подданство, киргизы вполне оценили гуманность, правосудие и блага государственной русской жизни. Их взгляд на закон выражается необыкновенно отчетливо в следующей пословице:
Шаригат мен кескен бармак аурманды,
Шаригат сыз кессе каны тыйлмаиды.
Палец, отрезанный по закону, не болит, а у отрезаннаго не по закону не уймешь крови.

Всматриваясь во внутреннюю, бытовую жизнь киргизских племен, легко убедиться, что магометанская религия в продолжении двух последних веков не успела между этими кочующими племенами пустить глубоких корней; настоящих «правоверных» мало, по крайней мере, несравненно меньше, нежели между татарами. Эль-хамду лиллаги, мусульман—ым исповедуют они пока одними устами, но не в глубине сердца. Мечети киргизы при кочующей жизни посещают редко. В прежнее время, да и теперь, у киргиз считается знатоком «закона» правоверный, едва умеющий прочесть несколько стихов из Корана. Бухарские и Туркестанские выходцы-пилигримы, иногда весьма сомнительнаго поведения, сумели развить между киргизами магометанский фанатизм и познакомить их с некоторыми обрядностями. «Не смотри, что ходжа (пилигрим) делает, а слушай, чему он учит», — так характеризует киргизская пословица поведение ученых пилигримов.
В религиозный кругозор киргиза входят элементы магометанства, христианства и язычества. Не редко уединенно стоящее дерево, камень и проч. служат для киргиз предметом почитания; горныя пещеры, ручьи, курганы причисляются к местам священным. Проезжая мимо их, некоторые киргизы считают долгом совершить намаз или что-нибудь здесь оставить. В отдельных местах сохранились до сего времени заклинания и другие остатки языческих обрядов.
На том основании, что Магомет чтил всех бывших до него пророков, киргизы знают: Иса-пайгамбар-Рух-Аллах, т.е. Иисуса Христа, родившагося от Духа Божия, а также Яхия – Иоанна Крестителя и Ховары-юны, т.е. апостолов: Фетрус – Петра, Якуб – Иакова, Андрагис – Андрея, Филис – Филиппа и Туман – Фому. Из Ветхозаветной истории чтят: Нух – Ноя, Ибрагим пайгамбар – Авраама и потомков его; Смагул (Измаила), Исхак (Исаак), Юсуф (Иосифа) и Якуб (Иакова); Муса-пайгамбар – Моисея, Дауд – Давида, Сулейман – Соломона, Ильяс – Илью, Данияль – Даниила и Юнуса – Иону.
По отношению к союзным и родовым связам сохранившимся у киргиз в уранах, т.е. в кликах предковых имен, для созыва людей в случаях опасности, удалось собрать следующия устныя сведения. В Кокчетавской и Баянаульской частях средней орды существуют потомки союза аргын с племенами кирей, наиман, увак и кипчак (По имени пяти сыновей родоначальника хана Кара – хожа Аргын, Найман, Кипчак, Увак и Кирей.). Киреи распадаются на ашимя-киреев и абан-киреев; Найманы имеют роды сары и джумарт, джарлы, баганалы, балталы, терс-тамгалы, дюрт-аул, кары гирей, садыр, матай, мурун, семиз найман, ак-найман, кызай, байджигит, кожамбет; Уваки (ер-кокче) заключают в себя роды: сары-багыз, сарча, сарман, чога, мурат, бийдалы, джаксары и байбет.

К союзу аргынскому принадлежат как бы подсоюзы: 1) Момуны с родами атыгай, богыз, канджигалы, табуклы и проч. 2) Кувандык с родами алтай, калкаман, ягыз, карпык, темеш, 3) Суюндук с родами дюрт-аул, карджас, казган, капсал и 4) особые роды – таракты, каракизяк.

Случай доставил нам возможность по поводу недавних похорон одного кочевника собрать некоторыя сведения об обрядах при похоронах и правах на имущество покойнаго его наследников. Обмытаго покойника киргизы кладут на чистую кошму и, сложив руки на груди, обвивают тело холстом или белой бязью. Вынос из палатки совершается по прочтению молитвы; покойнаго кладут на войлок в сани или в телегу и отвозят к приготовленной могиле.

Могилы вырываются на общих кладбищах, близ зимовок; летом выбирают для этого места, отличающиеся красивыми окрестностями. Отверстие могилы закладывают лесом и потом уже засыпают грудою земли. Последняя почесть, которую в старое время отдавали усопшим, состояло в том, что все сопровождающие покойнаго отступали от могилы на 40 шагов и снова возвращались для прочтения молитвы. Церемониал этот в настоящее время соблюдается редко. Поминки совершаются через 3, 7 и 40 дней. Богатые поминки иногда сопровождаются байгой.

Если после смерти мужа остаются две жены: одна с мальчиком, а другая с девочкой, то из каждой сотни выделяется от 10 до 15 голов скота на «калым» мальчику и потом остальной делится поровну; если бездетная жена пожелает выйти замуж, то ей выделяется только восьмая часть имущества, в том случае, если одна из жен, имеющая девочку, выходит замуж, то от ея имущество не отбирается; если же она от втораго мужа будет иметь мальчика, то выданная дочь от перваго мужа, полученный от жениха калым отдает сыну втораго. При одном или нескольких братьях покойнаго и жене с детьми все имущество выдается жене; если последняя бездетная и изъявит желание выйти замуж, то ей выдается только 1/8 часть имущества.
Юрта по старым обычаям принадлежит младшей жене; платье каждая берет свое, получено-ли оно от мужа или от родителей. По прежним обычаям из платья покойнаго: халат, пара рубах, шапка и шальвары выделялись мулле, остальное отдавалось жене, имеющей мальчика, если остальныя не имели мужскаго поколения. Приданое за женой от ея отца не входит в раздел.

Над малолетними детьми, лишившимися отца и матери, назначается опека ближайших родственников. Духовныя завещания киргиз подписываются муллой и пятью свидетелями; оно, однако, ограничивается некоторыми отдельными правами. Так напр. нельзя оставить духовнаго завещания на одну (любимую) жену или на брата, не оделив по правам других жен. Точно также, несмотря на духовное завещание на жену или брата, если есть дети, то они участвуют в разделе на общих правилах.

11. От Сандыктавской станицы до поселка Щучинскаго.

Осмотрев окрестности и собрав коллекцию на пространстве 60 верст, между верховьями р. Джебай и Таскыр-Джеланды-су, в окрестностях Сандыктавской станицы, мы 11 июля пошли прямым путем к станице Зерендинской. Дорога сначала шла холмами, по которым мы поднимались на пространстве четырех верст на небольшой пригорок Сандыктавских гор, покрытых хвойным лесом; затем начали спускаться в долину небольшой речки Айдабул, впадающей в р.Джебай, приток Атбасарки. На правом берегу этой речки, в 15 верстах от Сандыктавской станицы, находятся высокия насыпи (курганы) из гранита, добытаго из берегов, где под глинистыми наносами он образует довольно большия обнажения. До пикета Карагайлыкульскаго, где мы ночевали, и далее до станицы Зерендинской идет ровная выгоревшая от солнца степь; только вблизи станицы появляются гранитные обнажения и хвойный лес.

Зерендинское озеро покоится в гранитной впадине; с юга его окружают живописно расположенныя, покрытыя лесом сопки Гранитныя острова, замеченныя в 1816 году Шаньгиным, в настоящее время, вследствие усыхания озера, слились с его берегами в полуострова. Зерендинская станица расположена по юго-восточному берегу; мордва выселилась сюда в 1850 году и приписалась в казачество ( По сведениям за 1895 год, в Зерендинской станице было 1733 души обоего пола, в том числе причислявших себя к мордве 439 душ, назывались себя малороссами 743 души и великороссами – 524. Из всего числа 25,878 душ обоего пола собственно казаков, населяющих Кокчетавский уезд, причисляют себя к великороссам 10,532 души, к малороссам 7553, белорусам 1033, мордве 5834 души, к татарам 830 и к черемисам 96 душ. В сущности, все они, особенно молодое поколение (за исключением татар), в настоящее время благодаря смешанным бракам и другим обстоятельствам могут быть свободно причислены к великороссам, все они говорят чистейшим русским языком, малоросский же и мордовский языки сохраняются только «для домашняго обихода» и для секретных разговоров; точно так же многие из них не хуже «старослужащих» казаков говорят по-киргизски, что считается своего рода франтовством или казачьим шиком. Малороссийский костюм – самодельщина сохраняется также не всеми и то исключительно только для домашних и полевых работ, а не для выхода. Мордва и мордовки уже совершенно оставляют свою национальную одежду и заменили ее обыкновенным казачьим с киргизским оттенком и форменною шапкою с кокардой или городским. Г.Е.Катанаев). В настоящее время там 180 дворов; жители занимаются земледелием и рыболовством. В озере вылавливаются большие щуки, окуни и караси, язи и подъязки.

На другой день, 12 -го июля, мы решили пойти степью к поселку Щучинскому.

— Что, кавалер, сколько верст считаете вы от Зеренды до Щучьяго? – спросили мы старослужащаго казака.

— А вам как? – ответил он – по казенной надобности верст сто будет, а на своих ехать – так и семидесяти не наберется. Чиновники иногда сами просят прибавить, должно статься чести пред начальство больше!

Дорога от Зерендской станицы к Щучинской идет сначала в гору, при весьма незначительном подъёме: сухая безводная степь покрыта пожелтевшим кипцом, кое-где уцелевшими репейником, подорожником и скабиозой. На пятнадцатой версте появились холмики, вдали на горизонте выплыли кокчетавския сопки. Как только заметно изменился рельеф суши, стали попадаться ручьи и небольшие озерки пресной воды, окруженныя березовыми кустиками. К полудню дотащились мы до перваго небольшаго болота, с закисшей пресной водой, близ горькаго Карангура. Карангур довольно обширное, версты три в длину озеро, подобно другим озерам Кокчетавскаго округа, имеет с южной стороны невысокие холмы Карангур-тау. Оно отстоит от Зерендинскаго озера в 30 верстах, а далее на восток в десяти верстах находится другое озеро Кумды-куль, ограниченное с южной же стороны также гранитными холмами Кумды-куль-Айдыр. От Карангура до Щучинскаго поселка не более 35 верст. Дорога проходит чрез невысокие холмы и близ поселка Щучинскаго значительно понижается; местность здесь становится солонцевато-болотистой; на сухих местах растут лебеда (кокбок), желтокорень (томар-буяу), солянка (ала-бута) и т.п. С южной стороны из озера Щучьяго, чрез этот солонец протекает речка Колчактинка, впадающая в озеро Копа около Кокчетава. По луговым берегам речки ярко зеленыя травы составляют резкий контраст с выгоревшей равниной, которой мы ехали от Зерендинской станицы. В Щучинский поселок мы прибыли 13-го июля поздно вечером. Это небольшая деревня, расположенная по левому берегу р. Колчактинки, имеет чрезвычайно живописныя окрестности. С севера, близ самаго поселка, лежит обширное на 6 ½ верст в диаметре пресноводное Щучье озеро, окруженное гранитными утесами, покрытыми хвойным лесом. Вода озера необыкновенно светла и изобилует множеством рыбы. С запада к самому поселку спускаются своими подошвами Кокчетавския горы; с востока идет местами всхолмленная низменность, покрытая смешанным лесом и кустарниками; к югу-востоку по равнине, между небольшими рощами, расположены пашни, засеянныя белотуркой и черноколоской и, наконец, на юге открывается беспредельная даль степей. Щучинский поселок имеет 130 дворов; казаки живут зажиточно; дома в большинстве построены на городской образец с сенями и горницей (К 1-му января 1896 года в Щучинской станице числилось 367 казачьих и не казачьих дворов, церковь, две школы – мужская и женская. Жителей числилось 1167 душ мужскаго пола и 1075 женскаго, всего 2242 души. Станицы Щучинская, Котуркульская, Зерендинская и Сандыктавская весьма сходны по естественным условиям своего хозяйства; поэтому уместно будет здесь сказать, что к 1-му января 1896 года в этих станицах числилось 1180 казачьих и 67 не казачьих дворов, четыре церкви, восемь школ. Жителей 3981 душа мужескаго и 4048 женскаго пола, а всего 8029 душ. В земельном наделе этих родственных по жизненным условиям станиц всего 131,907 десятин, в том числе безусловно неудобных 6174 десятины и под озерами 7184 десятины. Из остальных 118,549 десятин были заняты усадьбами 934 десятины, лугами 5583 дес., степью, годною к пашне 61,724 дес., выгоном 22,207 дес., лесами сосновыми 11,122 дес, смешанными 3415 дес., и березою – 13,563 десятины. Возделано было под хлебныя растения собственно казаками 7267 десятин и снято 68488 четвертей (На двор в среднем выводе по 6,1 дес. засева и по 58 четвертей сбора). Домашняго скота к тому же времени состояло 2901 лошадь, 7024 рогатаго скота, 6427 разного рода мелкаго скота. Г.Е.Катанаев).

Окрестности Щучинскаго поселка и близ лежащей Котуркульской станицы можно считать центром земледельческой промышленности всего уезда. Однако, здесь, как и на других хлеборобных оазисах, обработка земли самая первобытная. Ранее было сказано, что при общинном владении казакам на каждую душу мужскаго пола отводится по сорока десятин. Обрабатывают они в отдельности самое меньшее две десятины и самое большое – 100 десятин всех хлебов. На десятину (60х40 саж.) высевается пшеницы 8 и 10 мер, ячменя 10 и 12, ярицы 8 и 10, ржи 6 и 7 и овса 16 мер. При переложном хозяйстве на каждую десятину в течение 5 лет сряду сеют пшеницу, затем рожь, овес, ячмень или ярицу и только после 8 летняго, ежегоднаго посева на одной же земле, она остается под паром. Случается, что земля выдерживает посев до десяти лет (Таких земель теперь в юртовых наделах казаков уже не встречается, земли сильно и выпаханы, многие из более зажиточных казаков давно уже перешли на свободныя киргизския земли, которыя арендуются ими у кочевников за ничтожные цены. Г.Е.Катанаев). Его начинают в конце марта с пшеницы и оканчивают в половине мая. Посев другаго рода хлебов оканчивается значительно позднее. Рожь засевают с 1-го по 20-е августа. Почва обрабатывается тяжелыми малороссийскими передковыми плугами, в которые запрягают 4 и 5 быков. Сеют руками сначала под борону, а потом под плуг; жнут серпами, а молотят телегами, запряженными быками или лошадьми. Сортировочных инструментов нет. Зерно для семян получается отбиванием при молотьбе крупных колосьев, что требует много рук и труда.

Труд вообще здесь, как видно, ценится очень недорого. Пользуюсь случаем сообщить некоторыя сведения о производительности почвы и оценке доходов земледелия по сведениям, обязательно сообщенным нам священником станицы Котурской отцом Говоровым:

Обработка десятины, если задавать деньги вперед, стоит 3, 5 и 7 р.
Сжатие ея 4, 6 и 9 р.
Молотьба и отвозка 3, 4 р.

Следовательно, десятина обходится от 10 до 20 руб. В сущности, при эксплуатации киргизскаго труда, обработка десятины стоит гораздо дешевле. Бедняки киргизы часто забирают хлеб у казаков вперед, зарабатывая его в страдную пору, и тогда сжатие десятины стоит не более 2 р.50 коп. Из записной книжки кредиторов одного казака мы получили следующия сведения:

«Киргизец Мухамбет Яхманов взял 10 пудов ржаной муки (когда она стоила 25 коп. за пуд); должен жать одну десятину.»

«Киргизец Атан Иделев взял 12 мер овса и три пуда ржаной муки (четверть овса стоила 1 р.); должен выжать одну десятину».

«Киргизец Карбасинскаго аула Нарсеке Кадыров взял четыре пуда муки; должен выжать полдесятины».

«Катерина Филипова взяла 2 меры семя; жать ей 4 дня» и т.д. (см. примечание).

Примечание. На 1878 г. киргизец Сенсен взял четверть ячменя, сроком до Петрова дня – 1 р. 50 коп.
Киргизец Авдула Нерсеке взял четверть овса до Благовещенья – 1 р. 30 коп.
Сексен взял 9 мер овса; косить ему 6 дней; еще 3 пуда муки — 7 дней, еще Великим постом взял один пуд – два дня с половиной, всего 15 дней.
Киргизец Сулейманскаго аула взял 2 пуда ржаной муки, за которые должен косить 4 дня.
Киргизец Урзалы Джубасаров взял 17 мер овса – должен косить 15 дней. Порукою Айбас Жулуйбаев.
Авдульда Оку взял 2 пуда пшеничной муки – косить ему 4 дня, а если Колуйбай Култаев, то 5 дней; в том прикладываю своеручную тамгу.
Киргизец Костун взял 8 мер овса, за которыя должен косить 6 дней, в случае, не откосит, за каждый день 50 коп.
Киргизец Исинскаго аула взял 4 меры овса – косить 3 дня.
Киргизец Авульдин взял 1 пуд пшеничной муки, за который косить ему 2 ½ дня.
Киргизец Конур взял ½ пуда – косить день.

Первобытная почва в поселках Арык- Балыкском и Кокчетавском дает от 700 до 1000 снопов с десятины (1877 г.), а при среднем урожае 100 снопов дают 15 мер; считая каждую меру 1 п. 10 фун. с десятины, получим:

700.15 (1 п. + 10 фун.)/ 100. = 131 пуду,
а принимая в разсчет местную меру 1 п. 20 фун. (у мордвинов из Самарской губернии) и высший урожай в 1000 снопов, получим с десятины 225 пудов.

Цены на пшеницу колеблются от 40 коп. до 1 руб.; так в следствие урожая в 1877 г., в следующий год весною ее можно было купить по 40 коп.; за неурожайными же 1878 и 1879 г., цена возрастала до 90 коп. и даже до одного рубля.

Следовательно, десятина, засеянная пшеницею, при урожае в 700 снопов, может дать minimum 58 руб. 95 коп., а при дороговизне на хлеб 131 руб.

Овса в 1877 г. высеяно на десятину от 2-х до 2 ½ четвертей. Урожай бывает от 16 до 40 четвертей. Цена овса на месте (1878 г.) от 1 руб. 50 коп. до 3-х и даже 4 руб. четверть.

Ячменю высевается до 10 пудов, а вымолачивается 176 пудов. Ячмень по обыкновенным ценам в 1878 г. – от 90 коп. до 3 руб. за четверть.

Следовательно десятина в урожайный год может дать:
На пшенице от 58 р. 85 к. до 131 р. (при 700 снопах урожая).
На овсе 24 р. 64 р. (при 16 четверт. урожая).
На ячмене 18 р. 66 р. (при 176 пуд. урожая).

В Джаксы-янгыставском поселке получают с десятины 800 снопов; с каждой сотни вымолачивается 20 мер, стало быть, с десятины получится 200 пудов.

800.20 (1 п. + 10 фун.)/ 100 = 200 пуд.

В Аиртавском поселке с десятины снимают 1200 снопов (100 снопов дают только 15 пудов), стало быть, десятина дает 180 пуд.

1200.15 / 100 = 180 пуд.

Такие же или весьма близкие разсчеты получены нами от различных лиц, занимающихся хлебопашеством и по другим хлеборобным станицам уезда.

Рожь засевают мало, да и урожаи ея бывают плохие; озимовая рожь часто вымерзает от недостатка снегов.

В Кокчетавском уезде в казачьих поселениях

в 1876 г. было 1434 посеяно озимых/ 12557 снято,
в 1877 г. было 1608 посеяно озимых/ 11312 снято,
в 1878 г. было 610 посеяно озимых/ 1638 снято,
в 1879 г. было 1014 посеяно озимых/ снято 2085.

(В 1895 году в казачьих поселения Кокчетавскаго уезда было посеяно озимых хлебов 3553 четверти и снято 24701 четверть; пшеницы и вообще яровых хлебов за тот же год было посеяно 16193 четверти и снято 173652 четверти. Г.Е.Катанаев).

Просо и горох засевают мало, а гречка вовсе не сеется.

Общие урожаи яровой пшеницы во всем уезде колеблются следующим образом:

в 1876 г. было 6619 посеяно/ 62722 сжато,
в 1877 г. было 7556 посеяно/ 80959 сжато,
в 1878 г. было 9826 посеяно/ 23821 сжато,
в 1879 г. было 10455 посеяно/ 20394 сжато.

Причина неравномерности урожаев происходит вследствие недостатка влажности в воздухе, холодных рос и ранних инеев. Мы полагаем, что искусственное орошение и более ранний посев могли бы более или менее регулировать производительность почвы. Заведение в уездах образцовых ферм, как это сделано Кокчетавским уездным начальником Алексеем Ивановичем Туполевым, должно оказать несомненную и существенную пользу всему этому краю (Фермы этой в настоящее время не существует , так как из числа всех устроенных при каждом из уездных управлений бывшим Генерал-Губернатором Н.Г. Казнаковым мужских и женских киргизских интернатов с фермами и мастерскими при них, в Акмолинской области теперь оставлены только две киргизския школы близ Петропавловска и Акмолов, преобразованныя в низшие сельскохозяйственные школы. Г.Е.Катанаев).

14-го июля из станицы Щучинской предполагали пойти на озера Денгиз и Улькун-карай, но проводник наш Акилбек решительно заявил, что по случаю сухаго лета, пресной воды на этом пространстве нам не найти, и отказался сопровождать нас далее. Нужно было поехать в Кокчетав, чтобы нанять другого «лауча».

12. Окрестности Кокчетавских гор, от Кокчетава – 75 в.

В центре описываемаго нами пространства, между р. Ишимом и Иртышем, под 40 гр. в.д. и 53 гр. с.ш. лежат самыя высокия сопки, называемыя горами Кокча-тау или Кокчетавскими. Оне простираются в виде хребта длиною на 20 верст, образуя дугу, обращенную выпуклой стороной на запад, а вогнутой на восток и юго-восток. Западные склоны круты, мало доступны и представляют наисильнейшую степень выветривания и разрушения гранита, восточныя более пологи, хотя разрушены не менее западных. Подняться на вершины хребта легче всего с сев.-восточной стороны, между озерами Боровым и восточной частью Чебачьяго. Подковообразно вогнутая сторона хребта заключает в себе пространство, покрытое чрезвычайно красивыми гранитными сопками, между которыми, как бы рассыпались, множество маленьких озер (Карасье, Брусничное, Малинное, Безымянка и пр.) с чистой, как стекло, и приятной на вкус водой. У юго-восточнаго края Кокчетавскаго хребта в гранитной впадине находится живописное озеро Щучинское, или Чертан-куль, имеющее овальное очертание и простирающееся в длину на 6 ½ верст. Оно окружено с трех сторон горами, покрытыми лесом, а с юго-востока низменностью с лугами и пашнями. Здесь, как ранее было сказано, из него выпадает речка Колчактинка (Бала-колчакты), изливающаяся в озеро Копа, близ Кокчетава; на этой речке расположен поселок Щучинский. Верстах в восьми от Щучинскаго озера прямо на восток лежит еще более живописное озеро Котур-куль со станицей того же имени на южном его берегу. Озеро это также имеет около шести верст длиною и также окружено густым сосновым лесом. Гранитныя почвы на этом пространстве прорезаны с С. С-В. на Ю. Ю-З. довольно широкими жилами кварца и крепких по сложению порфиров. Эти две горныя породы, подвергающияся меньшему разрушению, представляют над озером Котуркулем естественные каменные мосты; один из них в восточной половине озера протягивается версты на полторы поперек озера в виде прямой снежно-белой панели , покрытой вековыми соснами, которыя располагаются по обе стороны естественной аллеей. Весьма жаль, что жители не берегут этих деревьев; на одну треть красивыя прямыя сосны вырублены или сломаны буреломами. Эта аллея или совершенно прямо вытянутая по меридиану панель до того поражает с первого раза, что не хочется верить, что здесь дело обошлось без инженера-строителя.

С западной стороны из озера Котур-куля выпадает речка Сары-Булак; пройдя бесчисленными извилинами по всхолмленной поверхности на протяжении 12-ти верст, она впадает в озеро Боровое, или Карагайлы. Последнее лежит от озера Щучинскаго на противуположном конце Кокчетавских гор, около северо-восточнаго их склона Кокчетавския горы представляют вид подковы, с двумя высокими вершинами на концах, а Боровое и Щучинское озера находятся при подошве этих двух вершин. Боровое озеро почти круглое, не более 2 верст в самом широком месте. Берега его пустынны, но представляют своеобразно-прелестные виды, совершенно напоминающие окрестности живописнейшаго Колыван-озера на Алтае. Местами по берегами нагромождены каменныя глыбы и плиты, как бы выброшенныя водою со дна; местами оне кажутся сложенными человеческими руками в каменные столбы, местами представляют колоссальныя развалины замков. В одном месте такая сопка стоит посреди воды, совершенно одиночной. Волны постоянно бьют в естественную белогранитную набережную и рассыпаются брызгами, как слеза, прозрачными и блестящими. На одном только восточном берегу встречаются песчаные отмели – самые удобные места, где можно освежить тело в холодноватой, чистой и светлой воде. Северный берег Борового озера, примыкающий к подошве Кокче-тау, представляет самые сильные следы разрушения гранитов; здесь нагромождена такая масса громадных обломков скал, что иногда негде проложить тропу, и она, чтобы обогнуть неудобные места, спускается в озеро; в этом случае приходится брести по воде, чтобы снова выйти на дорожку. В щелях между обломками скал гнездятся кусты ивы, березы, малины. На этом берегу находятся и достопримечательности Бороваго озера — белогранитныя сопки: Окджедпес (стрелой не достать), имеющая вид сжатаго с боков конуса; Сахарная голова, похожая на остроконечный кош (малая юрта); сопка, называемая Коровой, с камнем на вершине, который почему-то сравнивают с головой этого животнаго, и наконец сопка, действительно напоминающая птичью голову. Склоны всех этих холмов или совершенно гладки, или представляют уступы, по которым легко забираться на самую вершину. Кустарная и древесная растительность приютилась всюду в щелях и разселинах, и так как последния образовались по известным направлениям, то и деревья, по ним расположенныя, представляют правильные ряды, как бы посаженныя человеческою рукою.

Боровое озеро изливается в северо-восточный край озера Чебачьяго шумным, сажень в 400 длиною, протоком. Так как Боровое озеро лежит сажень на шесть выше Чебачьяго, то проток этот представляет весьма живописный водопад. На нем стоят четыре мельницы, пользующияся даровой силой воды, без плотины и необходимых приспособлений. Благодаря неряшеству, этот прелестный уголок, напоминающий финляндские ландшафты, так засорен, что долго оставаться здесь нет большаго удовольствия. Близ протока, среди живописных окрестностей, лежит плохенький казачий поселок в 10 домов, если считать в том числе две развалившиеся землянки. Жители, частью мельники, частью рыболовы, — ленивы и безпечны (Число домов этого выселка станицы Котуркульской и теперь не увеличилось, но внешний вид их сильно изменился к лучшему: все они перестроены и расширены, а один даже обратился в весьма красивый, большой, двухэтажный дом в девять комнат. Мельницы также перестроены, две из них весьма большия работают на восьми поставах с толчеей. Г.Е.Катанаев).

По северной и северо-западной подошвах Кокчетавских гор лежит Чебачье озеро, простирающееся в длину на 15 верст и огибающее горы дугообразной полосой; самая большая ширина его 2 ½ — 3 версты. Оно разделяется на большую часть западную и меньшую – восточную. Обе части соединены узким проливом длиною в 2 ½ версты. Северо-восточный конец Кокчетавских гор входит углом между озерами Боровым и восточной частью Чебачьяго и ограничивается водопадом, на котором стоит Боровской поселок и мельницы. Восточная часть Чебачьяго озера в свою очередь на северо-востоке сливается с озером Белым, а это последнее речкой Джаны-су изливается в озеро Дат-куль. Чебачье озеро более оживлено, камыши и кустарники по берегам приютили много птиц; здесь в июле месяце мы неожиданно встретили скоп, которые необыкновенно удачно охотились за рыбой в прозрачных водах и были так неосторожны, что легко подпускали к себе на выстрел. Крестьяне доставили нам одну скопу, пойманную живой на щуке, которую она не могла поднять и из которой не могла быстро освободить свои когти. Дно Чебачьяго озера каменистое; на озере есть несколько узких гранитных островов, покрытых кустарниками.

Едва-ли по всей киргизской степи найдется такая живописная и богатая разнородными дарами природы местность, какую представляют описанныя окрестности Кокчетавских гор и в особенности склоны последних с восточной стороны. На небольшом сравнительно клочке земли, верст в 20 в диаметре, горные утесы, напоминающие Кавказ и Алтай, поросшие хвоями, вошли в чудное сочетание со стихией вод, которая представляет здесь множество крупных и мелких озер, с водой прозрачной, как кристалл, и окруженных баррикадами скал самых фантастических очертаний: в виде грибов, церквей, столов, разрушенных крыш и прч. и прч. Поразительно чудную картину представляет это сочетание суши и воды во время восхода солнца, когда неподражаемыя переливы света отражаются от поверхности голубых вод, а солнечные лучи рассыпаются в радужные отливы в кварцевых кристаллах гранита, из которого сложены береговые скалы. С любого холма можно видеть то необъятые степные пространства, то роскошные нивы самых лучших пшениц (китайка, черноколоска, белотурка и проч.), то зеркальную поверхность чудных озер, то окутанныя густой северной хвоей гранитныя горы. Воздух чист и ароматичен; дышится легко во всю грудь. В полдень камни нагреты как раскаленная печь, а рядом озера дают освежающую влагу, поэтому растительность всюду отличается сочностью и свежестью. Словом, это уголок, где больной и здоровый может вполне отдохнуть, набраться за лето сил и здоровья, чтобы бороться с нашей суровой северной природой. Таких уютных уголков в Сибири немного, и они требуют особеннаго покровительства со стороны правительства, от порабощения и расхищения местным населением. Котуркуль, Боровое и Щучье давно известны, как превосходные курорты для слабогрудых и чахоточных. Сюда приезжают из Тобольской, Томской губ. и Семипалатинской области пользоваться превосходным воздухом и кумысом, который здесь, благодаря прекрасным пастбищам, отличается высокими качествами.

Однако, удовольствие, за которым приедет сюда здоровый не окупает тех огорчений, какия приходится вынести от безприютности, вследствие плохих жилищ и от грубости казаков насельников; а больной, испытывая постоянныя лишения, без врачебнаго надзора находится в постоянной опасности заболеть и разстроить свое здоровье (Нельзя не сознаться, что и в настоящее время положение этого замечательнаго по своей живописности курорта в санитарном отношении мало чем улучшилось против описываемаго И.Я. Словцовым. Хотя число посетителей его с каждым годом возрастает, особенно из Омска. Г.Е.Катанаев).

Пути сообщения в Котуркульский курорт идут через Петропавловск в Кокчетав (От Петропавловска до Кокчетава 189 верст. Станции: Каратальская 22 вер., Каратамарская 18. Камышловская (Теренгульская) 28 вер., Яман-тузкая 28 в. Мизгильская 35 в., Азатская 30 в. и Кокчетав 28 в.). От Кокчетава до поселка Щучьяго считают 75 верст; из Щучьяго прямой дороги на озеро Боровое нет, а она проложена через поселок Котуркульский (В настоящее время между ст. Щучинской и озером Боровым проложена довольно сносная прямая дорога, идущая густым сосновым бором, обитаемых еще и до сего времени медведями. Г.Е.Катанаев), считая до Котуркуля 8 верст, нужно полагать, что до Боровскаго поселка не более 20 вер.

Желая отыскать прямой удобный путь в эту замечательную местность прямо из Омска, мимо горько-соленых озер, я должен был побывать в Кокчетаве, чтобы найти опытнаго проводника. Кстати, там 18-го июля была назначена байга, на которую приехали киргизы из самых отдаленных мест.

13. Город Кокчетав; выставка и байга.

Кокчетав замечателен тем, что в начале текущаго столетия был тем опорным пунктом, посредством котораго русская народность внедрилась в киргизские степи и с котораго начала подчинять их себе в административном и промышленном отношениях. Бросим беглый взгляд на историю присоединения киргизских орд и на положение последних в Азии в течение прошедших столетий.

Известно, что разноплеменная киргизская орда во время завоеваний Чингизхана, перекочевав из внутренней в среднюю Азию, образовала здесь казачий союз, и, раздвинувшись к северу от Сыр-Дарьи, разделились на большую, среднюю и малую. С того времени, когда на дальнем востоке вследствие междуусобий монголы подпали под власть манжуров, и ойратский союз распался, западная джунгария усилилась, и киргизам пришлось подчиниться владычеству последних. Большая орда была покорена, а средняя и малая постоянно опустошались. Киргизский хан Тявка (Тауке) в царствование Петра Великаго замышлял, ради защиты от Джунгаров, отдаться России, но это затянулось до 1731 года. После Тявки ханская власть пала, явилась толпа претендентов на нее и возникла междуусобия. Более сильными искателями явились Абул-Хаир (Усяк) и Абул-Махмед в малой орде: Шемяка и Барак – в средней.

Абул-Хаир, в виду личных выгод, которых мог достигнуть в орде чрез признание над собою власти русских, решился в 1730 году просить Императрицу Анну Иоанновну о принятии его со всем киргиз-кайсацким народом в подданство России. В 1732 году султанами Абул-Хаиром и Шемякой была принесена присяга за весь свой народ, но так как султаны эти не пользовались влиянием, то новые подданные на присягу, данную за них ханами, обращали мало внимания, по-прежнему грабили караваны и нападали на русскую границу. Не зная действительнаго положения, в каком находилась орда, и не имея достаточно сил, чтобы воздействовать на киргиз, Оренбургский начальник Неплюев старался ослабить соседние азиатские народы, ссоря их между собою: он поддерживал раздоры с калмыками и травил перешедших в степ башкиров киргизами, а последних первыми. Такая политика развивала в киргизах воинственныя наклонности, а страсть к баранте способствовала упадку народнаго благосостояния и нисколько не способствовала слиянию с Россией. Да и народ, давно потерявший уважение к ханской власти, не признавал себя подвластным России. Так шло дело при Абул-Хаире и при малоспособном его приемнике Нур-али, почти до 1875 года. Замечая общее недовольство ханами, которые грабили народ и неспособствовали упрочению русскаго владычества в степи, оренбургское начальство перешло к управлению краем посредством народных собраний, открыв в малой орде пять судебных расправ. Тотчас же грабежи и баранта уменьшились, но ненадолго. Ничтожныя, незаслуживающия внимания обстоятельства навели начальника края Игильстрема на мысль возвратиться в 1791 году снова к управлению степью посредством нелюбимых народом ханов (Игильстрем был под влиянием молоденькой киргизки Тай-хоры, дочери султана Нур-али), и грабежи возобновились по-прежнему. Таким образом, малая орда, несмотря на полстолетия со времени присоединения к России, не могла считаться нам подвластною, осложнения могли возникнуть при первом брожении умов.

История присоединения ближе к нам лежащей – средний орды, представляет другое течение. Здесь России приходилось вступать за обладание киргизами в дипломатическое, так сказать, состязание с соседним Китаем. Дела, по-видимому, должны были усложниться, но благодаря административному таланту Генерал-Губернатора Петра Мих. Капцевича, они устроились наилучшим для нас образом. В 1740 году влиятельный султан средней орды Аблай вместе со своим соседом принял присягу на подданство России. Это был азиатский дипломат и отличный военачальник, пользовавшийся влиянием на народ. В войнах с джунгарами не раз попадал в плен и был освобождаем то выкупом, то посредничеством России. Однажды в 1757 году, проиграв сражение с китайскими калмыками и быв представлен пленником в Пекин к китайскому двору, вместо откупа принял китайское подданство. Этой присяге, как и той, которая дана была на верность Русскому царю, Аблай очевидно не придавал нравственнаго значения, но из страха скрывал свое двоеданство. Киргизы считали сию власть вполне самостоятельной и сильной на столько же насколько сильна власть в России. С 1771 года он перестал заботиться о сохранении даже наружной покорности России несмотря на то, что получал от правительства установленное жалованье; вскоре стал именовать себя ханом.

Чтобы укрепить в киргизском народе веру в то, что нельзя быть ханом без посредства России, Аблаю было указано, чтобы он о праве на ханский титул просил Императрицу Екатерину II (1778 г.). Аблай сам не поехал в Петербург, а послал с ходатайством своего сына. Когда же грамота об утверждении Императрицей Аблая в ханском достоинстве была ему послана, то он уклонился принять ее и, опасаясь китайцев, отказался принести присягу на подданство в ханском титуле.

Вскоре Аблай заболел и в 1781 г. умер, побочный сын его Вали, кочевавший около Кокчетава, склонил интригами старейшин киргизских просить русское правительство об утверждении за ним ханского достоинства. Разумеется, со стороны России на это не могло быть препятствий, и Вали приглашен был в Петропавловскую крепость для совершения присяги (1782 г.). Чрез 12 лет происки китайцев склонили его на свою сторону, и он в 1794 году послала своего сына к богдыхану для принятия покорности. Вскоре стал обнаруживать притеснения по отношению к тем киргизским родам, которые были преданы России; вследствие чего в 1795 году 2 султана, 12 старшин с 120,000 киргиз подали на имя Императрицы прошение об избавлении их от власти Вали и о принятии в непосредственное заведывание русскаго правительства. Вслед затем число недовольных стало возрастать; правительство, выжидая удобнаго случая, не снимало с Вали даннаго ему звания хана. В это время киргизы юго-восточной степи (теперешний Каркаралинский уезд) избрали себе другаго хана Букея, который и был утвержден в 1816 году Императором Александром I.

В 1819 году Букей умер, а вслед за ним в 1821 году умер и Вали. На их место никого не избирали, правительство решилось ввести в сибирских степях порядок управления, сходный с тем, какой существовал в Западной Сибири. В 1822 году Генерал-Губернатор Западной Сибири Петр Михайлович Капцевич предложил открыть в кочевьях Кокчетавских, принадлежавших семейству умершаго хана Вали, и в кочевьях Каракизякских (Каркаралы), где жили родичи Букея, внешние округа и при них «диваны» (приказы). Для этого в город Петропавловск был вызван наследник Вали султан Габайдулла, и ему было объявлено новое уложение по управлению киргизами, переведенное на татарский язык. Габайдулла в присутствии почетных старшин новое положение принял и «признал его во всех отношениях истинно полезным для народа ему подвластнаго». (Так говорится в журнале Совета Главнаго управления Западной Сибири 12 июня 1828 года (Дело Главнаго управления 1826 г. по сдаточной описи №773).

Китайское правительство проведало о предначертаниях Капцевича и начало создавать им препятствия. В 1823 году комендант Семипалатинской крепости Кемпен представил Генерал-Губернатору перехваченныя им на имя Габайдуллы три китайских письма: одно от амбаня города Чугучака, другое от китайскаго Дзянь-зюня и третье от султана Чамы Аблайханова (китайскаго чиновника). В письмах этих просят Габайдуллу, чтобы он или явился сам, или послал депутата к богдыхану в Пекин для засвидетельствования своего подданства.

Осторожный администратор Петр Михайлович Капцевич, имея в руках эти документы, тотчас отправляет Габайдуллы любезное письмо, в котором делает намеки, что правительство не оставит его и его наградит жалованьем, каким пользовался Вали, отец его; но это, дополнял П.М., возможно исполнить при образовании на первый раз хотя одного из внешних округов Омской области. При этом сообщается, что по получении разрешения, Габайдулле будет послано войско для приведения в послушание подвластнаго народа. Такая снисходительность Петра Михайловича Капцевича объясняется тем, что он умел оценить Кокчетавский округ, как самый близкий и удобный пункт, с котораго можно внедриться в глубину степей, а волости наследника Вали самыми подходящими для того, чтобы с них начать экономическое и административное подчинение русской власти киргизскаго народа. А потом, пишет Петр Михайлович в одном из своих доношений, «с величайшей осторожностью и, так сказать, тихими измеренными шагами, не военным порядком, но мирными гражданскими распоряжениями и строгою справедливостию предполагается приступить к открытию других округов». Вслед за сим 17-го февраля 1823 года для того, чтобы поддержать Габайдуллу и родство его, со стороны правительства и поднять во мнении народном, испрошено было ему и брату его Бегам Валиханову Высочайшее соизволение на прибытие ко Двору Его Императорскаго Величества (Пользуясь любезным разрешением И.Я. Словцова вносить в мои примечания «все полезное» для его статьи, я и в настоящей части его труда позволяю себе сделать несколько добавок , хотя эти последния и не касаются событий и явлений, бывших после его путешествия в Кокчетавский уезд. Для объявления киргизам новаго, выработаннаго Сперанским положения о них, водворявшаго в степи русския поселения (приказы) и облагавшаго киргизам впервые ясаком, было командировано внутрь степи из пограничных крепостей тринадцать казачьих партий, каждая при офицере и двух трубачах, которыя подробно тому как объявляется герольдами в Москве о дне Коронования Российских Государей, должны были с трубными звуками разъезжая по степи, объявлять особыми «прокламациями» о Монаршей воле, подводящей киргиз под высокую царскую руку. Одновременно с этим, для открытия двух внешних округов и приказов были командированы более сильные казачьи отряды в нынешние Кокчетав и Каркаралы. Г.Е.Катанаев).

В 1824 году были отправлены две экспедиции: одна под начальством полковника Григоровскаго, в Кокчетавский округ, а другая, под начальством управляющего Омской областью полковника Броневскаго, — в Каракизякския волости (Каркаралинский округ), для открытия округов и при них диванов (приказов). По прибытии на место Григоровский послал к почетным киргизам Кокчетавскаго округа депутацию для приглашения к выбору старшаго султана. При этом неудовольствие на новые порядки выразил только один султан Сартай Чингисов; он даже оказал сопротивление, окружив себя вооруженными киргизами, и угрожал нападением. Осторожный Григоровский оставил этот факт без внимания, стараясь умалить его значение. 24-го апреля (29-го апреля — АИЩ) собравшиеся в Кокчетаве старшины и почетные киригизы, при многочисленном стечении народа, открыли «диван» и избрали председателем и страшим султаном Габайдуллу Валиханова. При этом он со всеми заседателями, биями и старшинами, бывшими на выборах, принял через муллу присягу на верность службы русскому Императору. После этого, как видно из донесений, была сделана в Кокчетаве байга (это первая правительственная), на которую употреблено сто двадцать рублей двадцать пять копеек и угощение, которое стоило сто восемьдесят рублей тридцать семь копеек с половиною (Для охранения вновь открытых окружных приказов, с отбытием из них Броневскаго и Григоровскаго, оставлены были в Каркаралах под начальником сотника Карбышева, и в Кокчетаве – войсковаго старшины Лукина, по две сотни казаков. Вместе с тем, для доклада Государю Императору о совершившемся открытии внешних приказов и введения новаго положения о киргизах, командирован был в Петербург хорунжий Нюхалов. Благосклонно выслушав доклад о приведении киргиз в русское подданство, Государь Александр Павлович, между прочим, преподал к руководству, что «только мирным управлением, осторожностью, строгим и справедливым обхождением с киргизами можно достигнуть цели, но отнюдь не оружием, которое должно употребляться только в крайнем случае». Г.Е.Катанаев).

Разумеется, как и следовало ожидать, в среде киргизскаго народа, привыкшаго к свободе, должны были явиться недовольные новыми порядками, особенно когда поняли, что собственно означает учреждение, называемое «диваном». Льготы и ограничения при образовании округов состояли в следующем: 1) киргизы, принявшие новое положение пользуются пятилетней свободою (впоследствии увеличена еще на три года) от платежа ясака; затем в течение первых трех лет брать ясак не со ста голов одну, но с 150 быков одного и одного же с 200 баранов, при чем верблюды исключены из ясачнаго сбора. Чтобы постепенно приучить к вводимому податному порядку предоставлено было платить ясак деньгами по 35 р. (ассигнациями) за лошадь, по 20 р. за быка и по 2 р. за барана; 2) киргизы, кочующие вне пограничной линии по уликам в измене, убийстве, грабеже, баранте и явном неповиновении установленным властям судятся военным судом; 3) киргизы за кражи и вообще все проступки и преступления, сделанныя ими в городах и селениях, а не в местах их кочевания, должны судиться по общим государственным законам, а не биями по обычаям киргиз.

Вместе с внедрением русской народности в киргизских степях, направлена была чрез Кокчетав христианская паства: назначен из Тобольской епархии священник и два причетника с жалованьем священнику 100 р. и причетникам по 60 р. (вероятно, ассигнациями).

Недовольство киргиз новыми порядками в первый раз официально выразилось в письме кокчетавского султана Сартая Чингизова на имя войсковаго старшины Алексея Максимовича Лукина. Содержание его в сокращенном виде следующее: «Пребывающему в Кокчетавском диване Алексею Максимовичу свидетельствую мое высокопочтение и с тем уведомляю, что прибыть в диван народ, управляемый мною, не изъявил согласия, полагая, что учреждение дивана одно разорение, и поездку в оный считаю себе пагубой. Судя о том, что в царствование Государыни Императрицы и при жизни славнаго хана Аблая подобных сему диванов не было, а потому прошу, почтенный майор, на нас не судачить, ибо мы находимся в твердом намерении оставаться в своей религии, чтобы пред Всевышним Богом не согрешить. При том же султан Касым и хан Джума прислали ко мне нарочнаго, который доставил мне две печати, которыя указывают отнюдь не вступать в подданство, также чтобы и в диване никогда не быть» (Дело 1824 г. Главнаго Управления по сдаточной описи № 772).

Вместе с этим султан Касим Аблайханов 25 июня 1825 года принес жалобу Оренбургскому Военному Губернатору Эссену в следующем: «Генерал Капцевич, учредив при горе Кокчетау присутственныя места, принуждает султанов и старшин иметь в них заседания, с немалым при том притеснением, хотя султаны и старшины вовсе на то не соглашаются и не одобряют учреждения тех присутственных мест, ибо из приверженных хану Аблаю ордынцев никто о том не просил и Государю Императору представлено несправедливо, и при том просьбы на Высочайшее ими чрез сибирскую страну не принимают; а потому просим позволить проводить жизнь, какую при хане Аблае проводили, и присутственныя места с диваном уничтожить» (Следует иметь в виду, что в это время Оренбургские киргизы так называемой Малой орды, пользовались прежнею «свободою управления, без вмешательства русских, без обложения ясаком в русскую казну (хотя и числились в русском подданстве уже почти целое столетие) и без выкомандирования с линий внутрь степи русских отрядов. Г.Е.Катанаев).

Выражение неудовольствия киргиз действительно видно из донесений Генерал-Губернатору областнаго начальника Броневскаго. Он писал, что бий Чон и брат его Турайгыр увели свои волости в Бухару, увлекая с собой киргиз, состоящих под управлением местных приказов, и производя баранту. В это же время старший султан Каркаралинскаго окружнаго приказа Турсун Чингизов сообщил Броневскому, что бии, старшины и почетные киргизы волнуются, высказывают недовольство и делают совещания. Между «растройщиками» киргизскаго народа он указывает на бия Чона, Тарауйгары и Саржана Касимова (брата Кенисары).

Броневский просит Петра Михайловича Капцевича немедленно командировать сотника Карбышева, чтобы под благовидным предлогом захватить злоумышленников силою и вырвать зло с его корнем. Но П.М. Капцевич дозволил применить эту меру только к одному Саржану Касимову. Во всех административных распоряжениях между начальником края и его ретивым помощником видна резкая противуположность. Броневский старался действовать на киргиз крутыми мерами и страхами, между тем Капцевич всеми силами старался сдерживать излишнюю ревность своего сподвижника и влиять на киргиз мерами мягкими, человечными. И в данном случае, сделав распоряжение относительно Саржана Касимова, Петр Михайлович написал бию Чону письмо, в котором, поставив на вид, сделанныя им баранты, высказал, что «только непростительная дерзость киргиз вынудила писать к почтенному бию и сказать, что он поступил неблагоразумно, тогда как я (генерал-губернатор) оказываю каждому киргизу всю справедливость и, в свежей еще памяти, показал сие недавно роспуском отрядов, которые были уже готовы пойти в степь для «укрощения бунтовщиков». Курьер нашел Чона за Ишимом; он ласково принял посланца, обещал возвратить баранту и остался в округе. Между тем, сотник Елишев, посланный Броневским в погоню за Саржаном Касимовым, настичь его не мог; дошел до Сарымской волости, и к дальнейшим поискам султанами и биями допущен не был, потому удостоверяли они, что «многогрешный» Саржан с «легкомысленными киргизами» дошел до управляемых им волостей и, собрав немалое число воинов в одно место, ожидает погоню, чтобы заманить ее в ловушку.

Пока шла переписка с Чоном о преследовании Саржана Касимова, в Омском областном совете состоялось постановление, чтобы захватить силой и передать военному суду султана Сартая Чингисова, как открыто противудействовавшаго учреждению Кокчетавскаго «дивана». На это постановление Петр Михайлович также не изъявил своего согласия (резолюция 21-го июня 1824 г.) (Через два года Сартая пришлось все-таки захватить. Из под Петропавловская в 1826 г. был командирован сотник Чириков с партией казаков в 25 человек, которые, достигнув Сартая ночью, после некотораго сопротивления, арестовали его и привезли под конвоем в Омск, откуда он, по приказанию П.М. Капцевича, был выслан в Березов. После недолгаго пребывания здесь, он, по настоянию графа Нессельрода, был переведен сначала в Тобольск, а затем в Петербург «для узнания характера и способностей его, Сартая» Г.Е.Катанаев). На домогательство Броневскаго дозволить ему захватить Саржана Касимова, грабившаго караваны, Петр Михайлович сначала разрешает это, под условием, чтобы «поимка была без всякой драки и смятения в народе», но потом секретно предписал (10 июля 1824 г.) не приводить в исполнение это распоряжение, пока Саржан не возвратится на зимния кочевки, «ибо тогда киргиз и слаб, и тощ, и лишен всех способов к продерзностным предприятиям», сказано в предписании.

Вскоре, в том же 1824 году, чтобы расположить киргиз к России и укрепить их веру в благородныя стремления Правительства, повелено выстроить в степи мечеть Валихановой вдове – Айханым. Засим, во время отъезда Петра Михайловича Капцевича в Петербург, было проведано, что Габайдулла Валиев не только не оставил своих сношений с Китаем, но даже принимал депутацию от китайскаго правительства, которое намеревалось провозгласить его ханом Средней орды в Баян-ауле. Броневский призвал его в Омск и взял под караул (Для провозглашения Габайдуллы ханом Средней орды китайским начальником Илийской провинции был командирован в наши степи трехсотенный отряд под начальством амбаня. На встречу этому отряду Габайдулла тайно выехал из Кокчетава с толпою влиятельных родственников и сторонников; в Баян-аульских горах они должны были встретиться: но извещенный о готовящихся событиях начальник помянутаго Каркаралинскаго казачьего отряда сотник Карбышев быстро выступил к Баян-аульским горам; цепь разъездов, выставленных им, прервала всякое сообщение Габайдуллы с китайским амбинем. Не имея никаких известий друг о друге, сообщники, разделенные цепью казачьих разъездов, спокойно остановились на ночлег 7-го июля, не подозревая, что они находятся один от другого всего лишь в нескольких верстах. Не теряя времени, Карбышев в ту же ночь окружил стан Габайдуллы, заставив его торжественно при всех поклясться, что он верноподданный Русскаго Государя; когда же на другой день подошел китайский отряд, было уже поздно; Габайдулла при амбане подтвердил данную ночью клятву. Амбань не решился проявить силу китайскаго оружия и мирно возвратился в свои пределы, а Габайдулла – в Кокчетав. Засим, он как сказано, был арестован и выслан в Омск. Г.Е.Катанаев).

Поэтому Габайдулла был устранен от должности старшаго султана Кокчетавскаго приказа, а на место его назначен племянник Аблай Габбасов. Но Габбасов удалился из Кокчетава со своим дядей Габайдуллой за 60 верст. Когда к нему послан был войсковой старшина Лукин с депутацией киргизских старейшин, то он предъявил, что он может вступить в должность тогда, когда его изберут старейшины по 20 из каждой волости и притом не прежде, как по принятии его депутации к Высочайшему Двору. Оказалось вскоре, что интригами китайскаго правительства чрез султана Большой орды Адилева, находившагося в кочевьях Гиббасова, он приготовлял брата своего султана Пирали к отправлению в Пекин. 8-го ноября 1826 года посольство Гиббасова отправилось к городу Кульджи при ташкентском караване из следующих лиц: Пирали, двух теленгутов: Тогалака и Нугора от волости Атагаевской и Кожагула – от волости Багышевской.

Исправление должности старшаго султана в Кокчетавском диване было поручено преданнейшему русскому правительству султану Джелгаиру Байтокину. С этого времени управление внешним Кокчетавским округом приняло надлежащее течение. В дальних же округах и в Малой орде сыновья Касима, в особенности Кенисара, волновали народ в течение всего следующаго десятилетия (В образованном русском обществе, благодаря полному отсутствию в нашей литературе статей, касающихся дел нашей орды за первую половину текущаго столетия, сложилось неправильное убеждение в том, что Средняя орда в противуположность Малой (Оренбургской) сразу подчинилась русскому владычеству, без всяких попыток борьбы за собственную свободу и управление. Борьба и здесь была кровавая, продолжавшаяся более двадцати лет. Вся разница между степью Сибирскаго ведомства и степью Оренбургскаго в данном случае заключалась лишь в том, что занятие нашей степи командированными внутрь ея казачьими отрядами, и сопротивление таковому занятию внутренних округов, началось далеко раньше, чем со стороны Оренбурга, вследствие этого, и усмирение всяких волнений у нас было закончено лет на тридцать ранее, чем там. Этим, между прочим, объясняется и то обстоятельство, что в то время, как «Степное положение» 1868 года было принято киргизами нашей орды совершенно спокойно, там введение его потребовало вооруженной силой. Располагая достаточным историческим материалом, извлеченным частью из здешних, частью – из столичных архивов, я имею в виду, если дозволят обстоятельства, опубликовать его, в целях ознакомления публики с чрезвычайно интересным для историка нашего занятия Средней Азии, временем так называемых «киргизских бунтов» двадцатых, тридцатых и частью сороковых годов этого столетия. Г.Е.Катанаев). В заключение, 2 марта 1827 года граф Карл Васильевич Нессельрод в письме П.М. Капцевичу сделал следующия указания: 1) Род султана Габайдуллы Валиева, показавшаго слабые опыты преданности, оставить без внимания. 2) Старшему султану Каркаралинскаго дивана Турсуну Чингисову испросить грамоту на награждение чином полковника, а старшине 9 класса Байтокину (председателю Кокчетавскому) на награждение чином майора. 3) Касательно предполагаемаго возражения Пекинскому трибуналу за непосредственныя сношения с подвластными России киргизами после недавно сделанных объяснений, неудобно было бы входить с ними в переписку о таком предмете, коего определенность зависит более от времени и благоприятных случаях. (См. в конце положение о первых волостях в кочевьях киргиз, сделавшихся подданными).

Такое значение имел Кокчетав назад тому полстолетия в административном отношении. Сельскохозяйственныя выставки, устраиваемые теперь вместе с байгой и угощениями киргиз, показывают, что пункт этот удачно выбран и в настоящее время для распространения в степях между кочующими народами земледельческой культуры и оседлости. С этого времени должно начаться экономическое завоевание киргизских степей. В течение полустолетия со времени открытия приказа Кокчетав развивался слабо несмотря на то, что в 1825 году он был передвинут от прежняго урочища Чат на 4 версты по левому берегу Чаглинки в местность с более благоприятным климатом и удобную для хлебопашества. Кочевой образ жизни населения не способствовал увеличению населения; в настоящее время в городе считается 395 домов с 2568 жителей обоего пола (К 1895 году в Кокчетаве числилось 4003 души обоего пола, в том числе городских сословий 1616 душ, казаков 1071 д. и киргиз 422 души. В городе две церкви, две мечети, городское трехклассное училище и женская станичная школа. Г.Е.Катанаев).

В день моего приезда все были заняты приготовлениями к выставке и «байге», народному киргизскому празднику.

Близ города, на отведенном поле, толпились тысячи пеших и конных киргиз, спешно разбирались кибитки и домашняя утварь кочевников; общая суматоха, крики погонщиков, скрип арб, блеяние стад далеко разносились по степным окрестностям. Администрация города была завалена работой: все члены ея буквально с утра до поздняго вечера находились в среде кочевников, вводя порядок и умиротворяя их взаимные столкновения.

Не могу не выразить глубокой признательности представителю местной административной власти Алексею Ивановичу Туполеву за оказанныя внимание и любезность, с которыми он уделили несколько часов, чтобы снабдить меня необходимыми советами и указаниями в исследовании степного пространства.

Желая познакомить кочевников со способами рациональнаго хозяйства, Алексей Иванович в этом году арендовал у казаков 50 десятин пахотной земли для устройства фермы. Было-бы весьма желательно, чтобы добрый пример нашел себе ревностных последователей в других уездах. Осматривая арендованный участок и его живописныя окрестности, мы не могли, однако, не пожалеть, что выбор пал на земли не совсем благонадежныя. Кремнистые сланцы и кварц, соответствующие основныя породы участка, слабое сравнительно развитие глинисто-черноземнаго пласта, глубокая долина реки и холмы по берегам ея, загораживающие во многих местах пашни от действия солнечных лучей, влажность окрестностей, могущая в долине вызвать ранние инеи, — все это мы сочли условиями не вполне благоприятными для полных успехов землепашества.

10-го июля прибыл в Кокчетав Акмолинский военный губернатор В.С. Цытович, а на другой день была назначена выставка и при ней «байга».

В виду стремления правительства ознакомить киргиз с земледелием, главная задача выставки состояла в поощрении развития сельскаго хозяйства и кустарной промышленности. Для распространения грамотности и ремесел между киргизами в том же году учреждены школы-интернаты.

Интернаты или киргизския школы на 25 мальчиков и 25 девочек существуют на средства, ассигнованныя по приговорам киргизских волостных обществ; эти первые проводники русской цивилизации в среде кочеваго населения имеют целью обучение ремеслам: плотничному, столярному, портняжному и шорному. Курс учения в них числом лет не ограничен; выпускаются те из воспитанников, которые удовлетворяют требованиям программы. Важное значение в интернатах бесспорно будет иметь не столько самое обучение, сколько воспитание детей в среде оседлаго русскаго общества (Все эти интернаты теперь, как сказано выше, закрыты. Причины закрытия интернатов и оценка самаго факта закрытия их заняли бы слишком много места, а потому отметим здесь самый факт закрытия, без оценки его. Г.Е.Катанаев).

Для выставки было отведено несколько юрт, из которых каждая вмещала в себе какой-нибудь особый род киргизской промышленности.

По сельско-хозяйственной промышленности выставлены были различные сорта хлебов в зерне и в колосьях от киргизскаго полеводства. Тут же стояли сохи, бороны местнаго изделия.

Небогатый разнообразием выставленных вещей отдел деревянных изделий состояли из чашек, блюдьев, ковшиков, корытцев и кроватей. При них находились Каргыше (точильщик) и Уйше (плотник) со своими незатейливыми инструментами.

Ручной труд этого производства, когда-то сильно развитый в степи, в настоящее время падает, так как предметы его обходятся чрезвычайно дорого.

Отдел кошемнаго и вообще шерстянаго производства, как ранее было сказано, в кочевом быту занимает самое видное место. В этом деле русский шерстобит с киргизом не может соперничать. Быстрота и уменье, с каким выделываются кошмы – поразительны. На наших глазах дзюнсабайт (шерстобит), дзюнсалат (равняющий и раскладывающий шерсть на камыш) и джюнбасат (катальщик) приготовили небольшую, аршин в 2 кошомку, не более как в полчаса.

Образцы армячины, предназначенной для халатов и кап (мешков), были выставлены чрезвычайно высокаго качества. Шерсть в армячине увеличивает свою ценность против рыночной ценности почти в 5 раз; а потому и производство это составляет для киргиз выгодную статью дохода. Арканы и возжи были выставлены двух сортов: из бараньей шерсти чистой и с примесью к ней конскаго волоса. Главное достоинство их заключается в том, что на них не оказывает влияние сырость; они не скоро подвергаются гниению, как обыкновенныя, пеньковыя веревки и обладают большой эластичностью, оттого и предпочитаются русским произведениям той же промышленности.

Кожаная обувь, приготовленная киргизами, отличалась необыкновенной прочностью и чистотой в отделке. На выставке кож обращала на себя внимание сыромятина и кожи для чамбаров.

Особенной отделкой и красотою отличались предметы кузнечной работы с накладным серебром. Топоры, уздечки, седельные наборы, ножи, стремена и т.п. Качество этих вещей нисколько не уступает лучшим предметам производства этого рода у нас в России. Тут же выставлена была небольшая наковальня, несколько разных молотков и щипцов, большие кузнечные мехи, ват и все, что составляло принадлежность темера, или кузнечнаго мастера.

Отдел одежды состоял из разнообразных костюмов киргиз, начиная с богатаго и кончая бедным. Рядом в отдельной юрте поставлены были русские и киргизские ткацкие станки. Тогуйды (ткачихи) ревностно показывали свое искусство посетителям. На отдельных столах несколько киргизок работали на швейных машинах, выписанных состоятельными киргизами.

На выставке домашних животных были лошади, рогатый скот. Несмотря на то, что скотоводство составляет единственный источник благосостояния киргиза, однако, скот у них крайне мелкий и тощий. Это происходит оттого, что они более заботятся об увеличении количества скота, чем о его качестве. Лошадь составляет для киргиза предмет тщеславия; он любит ее и от нея зависит все его благосостояние, между тем их нельзя назвать хорошими коневодами; о правильном коневодстве они не имеют никакого понятия; в подтверждение приводим несколько примеров.

Киргизская лошадь складывается очень поздно, в 8 и 9 лет, между тем в степи весьма часто находятся косяки из двухлетней и трехлетней молодежи. Выкладывают скот иногда ранее трех лет, лишая себя возможности отбирать лучших производителей. В малых табунах обдаивают всех лошадей (самок) поголовно, а это вредно отзывается на потомстве. Наконец, все скакуны пропадают совершенно бесследно для киргизскаго коневодства, потому что таких лошадей, которыя в раннем возрасте отличаются на скачках, холостят, предполагая, что с этим увеличивается легкость лошади. Тип киргизской лошади по своей выносливости едва-ли не единственный на всем земном шаре. Небольшая, длинная, на пропорциональных, коротких ногах, с сухой выразительной головой, с широкой грудью и прямою спиной, лошадь эта не боится ни летняго зноя, ни суровых зим, ни страшных гололедиц. Он легко переносит труд, лишения и может по нескольку дней почти без корма выдерживать длинный путь. Небрежное отношение к своим табунам ведет к тому, что породы киргизскаго скота мельчают, это легко можно было заметить на выставке.

В конце выставки была устроена байга, раздача наград и угощение гостей.

Байги и туйи – народные праздники кочевых народов – относятся к глубокой древности. Необходимость в постоянной поддержке дружественных отношений к соседям, слава на далекия пространства и тщеславие, при избытке богатства, способствовали к сохранению этого обычая до настоящаго времени. Степныя байги устраиваются в память каких-нибудь общественных или семейных событий и происходят на открытых, более или менее красивых местностях.

Каждый почетный гость, прибывший на байгу, помещается в особой юрте ил в ташкентской палатке, которыя располагаются то рядами, то дугою, обращенной к стороне, где начинаются лошадиныя скачки. Сзади кругом юрт толпятся сотни пеших и конных киргиз, прибывших посмотреть на торжества и в надежде полакомиться от стола богатых «детей соколиной породы» (см. между пословицами). Накануне байги вечером, а иногда в тот же день, ранним утром отправляют верст за 15-ть и далее призовых – беговых лошадей туда, откуда предназначаются скачки.

Байга в Кокчетаве была назначена в 6 часов вечера. После осмотра сельско-хозяйственной выставки на открытой площадке, близ своих юрт, строго соблюдая старшинство, разместились почетные кочевники. Как обыкновенно, действия начинаются борьбой киргизских силачей «батырей», затем происходит бег в запуски киргизских мальчиков, влезание на вымазанный салом столб, чтобы снять с верхушки его назначенный приз, джигитовка на лошадях, соколиная охота и пение под аккомпанемент кобыза легенд о прежнем житье кочевников. Самый интересный для киргиз акт байги – это конския скачки. Молва о хорошей лошади идет в степи далеко: охотники спорта знают скакунов не только в Туркестане, но и в Бухаре. В продолжении выставки и увеселений байги все внимание киргиза обращено в ту сторону, откуда должны прибежать скакуны. Достаточно, чтобы на горизонте показалось едва заметное облачко пыли, откуда ожидают лошадей, как вся толпа приходит в движение, кидаясь на встречу к всадникам. Все приходит в смятение: крик, свист, споры заглушают все. Здесь азиата можно увидеть во весь его рост!

К чести распорядителей, нужно сказать, что в Кокчетавской байге многия увеселения киргиз, как-то: разрывание всадниками живаго барана, брошеннаго в воздух, борьба полунагих атлетов, доставание ртом монет со дня чана, наполненнаго кислым молоком, и пр. – были уничтожены. Они заменены пением хоровых русских и киргизских песен киргизскими девочками и мальчиками, обучающимися в Кокчетавской школе-интернате.

После байги и раздачи призов началось угощение гостей под необыкновенным небесным сводом голубаго зала на бархатных зеленых коврах из душистых трав. Приготовленный для киргиз ужин из конины, баранины, колбас и пилава разносился на деревянных блюдах. Кушанья ставятся на кошмы и текемети против гостей, разместившихся кругом своих юрт. После шумной оргии усталые гости приумолкли: во время еды азиаты не любят оживленной беседы. Вскоре площадь стала пустеть, наступила темная ночь.

Нет сомнения, что школы и сельско-хозяйственныя выставки – лучший путь для проведения культурной жизни в среду кочевых азиатских народов. Кочевники – русские подданные при общественном и семейном строе, вылившемся в иныя чуждыя нам формы, тяготеют на пути своего развития к востоку. Без особаго воздействия на них правительства они скорее угаснут, чем войдут в колею культурных народов запада. Вот почему исследование экономическаго быта их требует особаго предпочтения, вот почему всякая административная мера к улучшению их благосостояния требует опытов и наблюдения. Бедность и угасание инородцев служит печальным явлением, показывающим на сколько вредно предоставлять развитие экономическаго быта их среди оседлаго населения, времени и обстоятельствам. Вставки вводят даровитую киргизскую народность в активное общение с народами оседлыми, ставит ее на одну колею, по которой движется культурная жизнь. Она важна еще и в том отношении, что наглядно знакомит с успехами экономическаго быта инородцев, дает средства для проверки статистических сведений о степях и имеет громадное значение при определении мер и средств, какия необходимо предпринимать для поднятия экономическаго благосостояния края. Наконец, самое устройство выставок наводит кочевников на мысль, что их интересы не чужды Правительству (Степныя выставки теперь также уже не устраиваются. Г.Е.Катанаев).

Теперь посмотрим на обратную сторону вопроса о выставках и байгах, но прежде всего сделаем разсчет расходов на Кокчетавскую выставку, которую мы имели возможность обследовать.

На выставку и байгу приглашено 8 волостных управителей, 64 бия и 80 аульных старшин. Кроме того, 8 почтарей по найму от волостей, 8 почтарей от уезднаго управления и у каждаго волостнаго управителя по 2 человека прислуги (16 челов.), итого minimum 184 человека. Все они в течение двух недель содержатся на общественный счет.

Положим, волостные управители со свитой съедают в день по 3 барана, в 14 дней – 42 барана по 3 руб. – 136 руб.

Бараны эти берутся в долг до Покрова (10 октября) (1 октября – АИЩ.), когда собирается кибиточный сбор. Баранов собирают для байги не управители, а аульные старшины, чтобы потом легче было сделать раскладку; продают баранов люди богатые, им это выгодно, потому что цена барана в это время 2 р., а они продают его по 3 р.

Шестьдесят четыре бия, восемьдесят аульных (Если не считать кандидатов на аульных) с почтарями и с прислугой легко съедают в день 20 баранов на 810 руб.

Кумысу сабу выпивают 20 челов.; саба кумысу стоит 4-5 р.; следовательно, 180 человек выпивают 9 саб, т.е. почти на 40 р.

Кибитки перевозятся на мирской счет из дальних волостей приблизительно за 10 р., средним числом 7 руб. Хотя бы казалось, все кибитки удобнее брать из ближних волостей, однако, вблизи иногда хороших кибиток не бывает. Итак, на 24 кибитки, выставленныя в Кокчетаве нужно 168 р.

Кибитки даются на байгу богатыми киргизами не даром, а за плату от 20 до 5 р., средним числом 10 р., а за 24 кибитки – 240 р.

Текемет дается на байгу по 2 р., клем (простой ковер) по 1 р., хороший ковер за 2-3 руб. На кибитку 5 ковров, в среднем по 2 р., следовательно 10 р., а всего на все кибитки 240 р.

Шубы на байгу отдаются по 2 руб; всех шуб на выставке было 30 ил на 60 руб.

Платья и рубашки отдаются по 1 руб, в трех юртах было 60 экземпляров – 60 руб.

Выставка ремесел.

Шорник (камшереде) нанимается на две недели за 6 руб.
Седельник за награду от начальника.
Шерстобит (джюнсабайт) нанимается мужчина за 4 р., женщина за 3 руб.
Раскладывающий и ровняющий шерсть на камыши (джюнсалат) нанимается за 3 руб.
Катальщиками (джюнбасатами) обыкновенно нанимаются 4 женщины – 12 руб.
Пимник (пима-басат) нанимается за 10 руб.
Точильщик (кыргыше) работает за награду.
Ящичной мастер (чебер) нанимается за 6 руб.
Швея (жулек-тейге) нанимается за 6 руб.
Ткачиха (тегуйде) работает за награду. Итого …1470 руб.

В виду неоценимаго значения выставок для кочеваго населения, расход на них, даже при неразсчетливости и несообразности во многих статьях, нельзя считать особенно большими: но наблюдения показывают иныя неблагоприятныя стороны, мешающия их развитию, которыя необходимо устранить. Очевидно, выставками население тяготится. Излишняя настойчивость, с какою привлекаются на них влиятельные киргизы, во время, нередко совпадают со степными ярмарками или с перекочевками в сухие года, порождает мнение, что этот акт подневольный, и что все это делается только в угождение начальству. Продолжительность подготовления к выставке, а иногда недельныя ожидания начальствующих лиц, представляют много причин для раздражения экспонентов. Наконец, нельзя отнестись с похвалой к странному порядку на выставках: нанятый ремесленник не получает награды, а если таковая выпадет на его долю, то она достается аульному старшине.

Не дожидаясь окончания киргизских угощений, я пожелал еще раз взглянуть на выставку, но к удивлению моему, все выставочные предметы наскоро складывались на арбы, и юрты снимались, между тем праздник еще не кончился. К чему нужна такая поспешность? Причину угадать было не трудно: все торопились в привольныя степи после выполнения тяжелой повинности.

На другой день, когда в городе суматоха по случаю байги утихла, я приступил к собиранию справок о степных дорогах между станицей Щучинской и Омском.

Киргизы волостей, расположенных по этому пути, решительно заявляли, что по случаю жаркаго лета степь высохла, и колодцев от озера Булат-Челкар до озера Кошкуля, на расстоянии 150 в., нет. Проводника по степям было найти трудно. Пришлось остаться в Кокчетаве еще на несколько дней. Старик Акилбек, бывший наш лауч, помог отыскать мне такого же старца киргиза Мунджу Джангырбаева, который, уступая нашим просьбам, решился сопровождать нас прямым путем в Омск.

В тот же день, 22-го июля, перебрались мы в станицу Котуркульскую и затем к озеру Боровому, лежащему к С-З. от озера Щучьяго. Отсюда предполагали двинуться в Омск.

В продолжении пяти-дневнаго пребывания близ озера Бороваго были осмотрены отвалы заброшенных приисков цветных камней на урочище Терс-Кыстау, между озерами Щучьим и Кокчетаунын; сделана экскурсия на речки Сары-Булак и Бек-тас-булак, впадающия в озеро Кашкарбай к С. от Кокчетавских гор. По этим ручьям съиздавна добывается золото. Прииски Мариинский и Вознесенский, ранее разрабатывались Ко Зенкова и Большакова, ныне принадлежат Ко Фыгина и Подсосова. Вблизи от Мариинскаго прииска находится третий прииск Азбай, на котором промывается золото в настоящее время.

К Ю-В. В. от озера Бороваго в озеро Таш-Челкар с З. впадает много сухих логов, образованных речками Арбачи-Булак, Курай-Булак, Эсеки-Булак и Туруайгыр. Здесь в настоящем году сделаны заявления золотых приисков Фыгиным, Петровым и Хотимским.

Непредвиденныя обстоятельства заставили меня возвратиться снова к озеру Котуркуль и затем через Кокчетав выехать на Горькую линию.

Спутники мои Жданов и Гуляев от Бороваго озера выехали 27-го июля к озеру Булат-Челкар. Дорога на протяжении 10 вер. до речки Джаны-су, впадающей в озеро Копу, шла редким березовым лесом; затем леса исчезли, и открылась холмистая, выжженная солнцем черноземно-глинистая степь.

Круглое небольшое озеро Булат-Челкар с солоноватой водою заросло камышами. Верстах в 10-ти за этим озером холмы переходят в поверхность, слегка волнистую; степь становится ровною, но гранитный щебень и сланцевые выходы не исчезают. От Булат-Челкара до озера Куль-Довлета считается не более 30-ти верст. Надежды найти в последнем пресную воду не оправдались; озеро совершенно высохло. От лесов Кундубай, которые отмечены на 10-ти вер. карте Западной Сибири, близ озера не осталось никаких следов.

До следующей стоянки близ озера Джангильды было более 20-ти вер. Усталыя лошади едва передвигали ноги. Сухой воздух и запах гари от степных палов усиливал жажду. Перспектива найти в Джангильдах горько-соленую гнилую воду делала положение дел отчаянным. На этом пути, года три назад, как потом мы узнали от казаков, мещанин Суслов, пропустив водопои, потерял пять лошадей, а сам с несколькими обозами, заплутавшись в степи, трое суток оставался без воды и едва не погиб от жажды.

Проводник Манджа заметил далеко в стороне караван с шерстью и, через киргиз его сопровождающих, мы узнали о небольшом колодце с 5-6 ведрами пресной воды, лежащем верстах в 4-х от дороги. Не мало труда стоило отыскать этот колодец; поиски его продолжались далеко за полночь.

Утолив жажду и переночевав на этом колодце, на другой день 28-го июля спутники мои отправились на С-В. к озеру Джангильды, по совершенно гладкой, безводной степи. Дым и зарево от палов и степных пожаров застилали кругом горизонт. Солнечные лучи принимали ярко-красный отлив. Жар, запах гари и голая, лишенная растительности равнина производила самое подавляющее впечатление. В Джангильдах воды не оказалось; надеялись найти ее в 20-ти верст. в большом озере Ала-бата, но и оно оказалось совершенно высохшим. Утолить жажду довелось из небольшаго колодца в 4-х верст. от озера гнилою, наполненное паразитами, водою.

Следующий перевал предполагалось сделать 29-го июля на озере Кош-куль, лежащее в 40 верст. от Алабота к С-В. и З. от большаго озера Кичи-карай.

Кош-куль также как и остальныя встречающияся на пути озера, представляло покрытую белым налетом соли впадину – высохшее ложе. Вблизи, среди высохшей равнины, в виде оазиса зеленел небольшой лужок, на котором киргизы косили сено; почти в центре луговой впадины был вырыт колодец.

Киргизы зорко стерегли этот колодец; право воспользоваться водой было куплено за 50 коп.

Кругом вер. на 60 равнина носила характер безводной пустыни; все озера в окрестностях совершенно высохли, а травы были выжжены солнцем и спалены степными пожарами. До озера Кельт-сор, где предполагали 30-го июля сделать следующую остановку, считалось более 40 вер. Около этого озера, верст. в 6-ти от дороги, небольшой колодец также охранялся киргизами, которым за водопой пришлось заплатить по 5-ти коп. с лошади. Вблизи Кельт-сора к С. показались березовыя рощи; характер почвы совершенно изменился. В растительном ковре стали появляться травы черноземной полосы; слой чернозема залегал довольно глубоким, четверти в две толщиной, пластом. Вдали показались аулы киргиз. Вследствие крайне жаркаго и сухаго лета, киргизы в нынешнем году не решились откочевывать в ю. часть степей, а наняли вблизи Горькой линии казацкия земли и остались здесь на «желау» (летовка киргиз). На следующий день 31-го июля обоз наш вышел в станицу Николаевскую.

Таким образом, сто пятидесяти-верстное пространство от озера Бороваго до Горькой линии, между Булат-Челкаром и Кельт-сором занято совершенно безводной глинисто-солонцеватой равниной, от Кельт-сора до станицы Николаевской на протяжении в 40 вер. залегают глинисто-черноземныя луговыя пространства, покрытыя березовыми рощами.
________________________________
*Путевыя записки, веденныя во время поездки в Кокчетавский уезд, Акмолинской области, в 1878 году И. Словцова. Издание 2-е. Записки Западно-Сибирского отдела Императорского Русского Географического общества. Кн. 21. Омск, 1897. Научная библиотека Русского географического общества в Санкт-Петербурге.

Актуальность изучения деятельности Императорского Русского Географического общества, а для нас особенно его Западно-Сибирского отдела — очевидна. В своей диссертации историк Ирина Анатольевна Скалабан особо отметила, что «Западно-Сибирский отдел Императорского Русского Географического общества (ЗСО ИРГО), созданный в 1877 г., стал первым общественным и научным центром Западной Сибири последней четверти XIX — начала XX вв., объединившим в своих рядах наиболее подготовленные местные интеллектуальные силы для решения первоочередных исследовательских задач по научному освоению края и прилегающих регионов. ЗСО ИРГО, важный структурный элемент в системе научных учреждений региона конца XIX — начала XX в.в., внес большой вклад в изучение края, оставив после себя обширный научный краеведческий материал — объективный источник по истории, экономике, этнографии Западной Сибири и Степного Края (Введение диссертации на тему «Западно-Сибирский отдел Императорского Русского Географического общества в последней четверти XIX — начале XX вв., 1877-1919 гг.» кандидата исторических наук И. А. Скалабан (тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.2002)».

Великий Дмитрий Сергеевич Лихачев (1906-1999) утверждал: «Любовь к родному краю, знание его истории – основа, на которой только и может осуществляться рост духовной культуры всего общества».

Мне остается только добавить: «Любите свой край родной, изучайте его историю, гордитесь своей землей и её людьми, бережно относитесь к уникальной природе, которую изучал Иван Яковлевич Словцов (1844-1907) и которую Владимир Людвигович Дедлов (Кигн) (1856−1908) назвал «Кокчетавской Швейцарией», к природе, которая вас окружает. Берегите свой край! Изучайте опыт других стран, не только положительный, но и отрицательный – это мудрое и правильное решение поможет избежать многих непростительных ошибок. Интересуйтесь историей, сопротивляйтесь определённым политическим кругам и заинтересованным силам фальсифицировать историю и самоназванным историкам и экспертам интерпретировать факты и события в угоду временной политической конъюнктуры. Не допускайте и малейшего влияния извне, связанного с разрушением традиционных ценностей народов, живущих здесь в гражданском, межнациональном и межрелигиозном согласии, добрососедских отношений между соседними странами и взаимовыгодного сотрудничества между ними, мирной жизни и собственной государственности. Виктор Петрович Астафьев (1924-2001) сказал: «Назначение человека на Земле – творить добро». Творите добро, дарите добро! Берегите хрупкий мир! Человек создан для созидания. Человек создан для преумножения. Человек создан для обогащения духовного мира и улучшения жизни на Земле. Любите свой край — цветущий Кокчетавский край, знайте его историю!».

Член Русского географического и Военно-исторического обществ,
историк А.И. Щербинин, г. Москва. Апрель 2024 г.

Кокчетав 1824 – Кокшетау 2024.